Второй год в стране действует новый механизм поддержки инвестиций ― так называемая таксономия (классификация, а проще говоря, реестр) проектов технологического суверенитета и структурной адаптации экономики. И результаты, если честно, не впечатляют.
При разработке таксономии Банк России в лице своего председателя Эльвиры Набиуллиной оценивал потенциальный портфель проектов, которые будут профинансированы по этой программе, в 10 трлн рублей. Аналогичную цифру приводило Минэкономразвития, а в ВЭБ.РФ, который ведет реестр и выступает кредитором и гарантом, говорили о 5‒10 трлн рублей (для сравнения: за 2023 год инвестиции в основной капитал составили 34 трлн рублей). По факту же, по данным Торгово-промышленной палаты РФ, общий объем 14 профинансированных в рамках таксономии проектов составил всего лишь около 315 млрд рублей. В ВЭБ.РФ сообщали о 265 млрд рублей с мая прошлого года до 1 мая этого года и еще о 52 млрд рублей за май.
Проблема не только и не столько в отборе проектов для включения в реестр, сколько в льготах, которые предлагаются таким инвесторам и кредитующим их банкам.
Льготы за правильный код
Как напомнили «Моноклю» в Минэкономразвития, главная идея разработки таксономии — создать дополнительные стимулы для банков: им должно быть легче кредитовать именно те проекты, в которых заинтересовано государство, то есть те, которые формируют производство инновационной продукции и способствуют освоению современных технологий по критически важным направлениям, замещению поставок зарубежных материалов, комплектующих и оборудования в сфере высоких технологий продукцией российского производства. Для кредитования таких производств банки получают льготы ― от ЦБ и от других институтов.
Конечно, речь идет не обо всех проектах импортозамещения, а лишь о тех, которые одобрены и включены в реестр. Критерии отбора установлены постановлением правительства РФ от 15.04.2023 № 603 «Об утверждении приоритетных направлений проектов технологического суверенитета и проектов структурной адаптации экономики РФ…» ― собственно, в нем перечислены определенные коды продукции (по ОКПД 2 и др.). Реестр таких проектов ведет ВЭБ.РФ.
При ставке рефинансирования 16% невозможно организовать эффективное производство. Все средства поглощает выплата банковских процентов
Для льгот от Банка России достаточно внутренней экспертизы банка-кредитора, а для остальных льгот требуется заключение экспертной организации, опять-таки из определенного перечня, или Межведомственной комиссии по технологическому суверенитету и структурной адаптации экономики РФ. Изначально в перечень входили Центр эксплуатационных услуг (Российское энергетическое агентство), Российский фонд технологического развития (Фонд развития промышленности), Фонд развития Центра разработки и коммерциализации новых технологий (Фонд «Сколково»), Агентство по технологическому развитию. Позже список расширили.
Конечно, самый интересный вопрос — какие льготы проектам, которые соответствуют таксономии, доступны сейчас.
Первое — стимулирующее регулирование Банка России. А именно поблажки банку при расчете нормативов достаточности капитала и снижение риск-веса по кредитам. По оценке ЦБ, снижение нагрузки на капитал благодаря этим регуляторным послаблениям может составлять от 10 до 70% от стандартной величины кредитного риска по ссуде в зависимости от категории проекта и кредитного качества. Работает это примерно так: когда банк выдает кредит на 100 рублей, он должен использовать, скажем, 10 рублей своих средств (это и есть нагрузка на капитал) и 90 рублей привлеченных с рынка, однако за счет послаблений он может использовать только 5,4 или даже 3 рубля своих денег и 97 рублей привлеченных, что позволит ему заработать немного больше. Конечно, заемщику нужно еще убедить банк снизить ставку, а не положить дополнительную прибыль в карман.
Второе — поручительства/гарантии ВЭБ.РФ. Окончательные детали механизма поручительств в рамках таксономии не публиковались. В июне‒июле прошлого года, когда механизм прорабатывался, рассматривался такой вариант: гарантии будут отдельным направлением в работе Фабрики проектного финансирования. Предполагалось, что по кредитам банков в рамках таксономии на срок от 3 до 15 лет поручительства ВЭБ.РФ покроют от 10 до 50% долга. Тогда говорили о проектах от 1 млрд до 20 млрд рублей при условии, что не менее 20% должны составлять собственные средства инвестора. Тогда же назывался лимит поручительств — 200 млрд рублей. В декабре на заседании правительства премьер-министр РФ Михаил Мишустин подтвердил эти цифры.
Третье — инвестиционный налоговый вычет по налогу на прибыль. Сами по себе такие вычеты не являются чем-то новым, но с 1 января 2024 года начал действовать еще один вариант. По решению региона можно применять инвестиционный налоговый вычет в размере до 25% расходов на капвложения ― и в числе прочего это доступно и проектам таксономии.
Ставка съела стимулы
Звучит в целом неплохо, но что пошло не по плану? Возможно, это прозвучит банально, но одни из основных причин — высокая ключевая ставка ЦБ и в целом политика ЦБ по отношению к рискам инвестпроектов, точнее к рискам их кредитования банками.
Концепция таксономии проектов технологического суверенитета и структурной адаптации экономики (ТСиСА) разрабатывалась при ключевой ставке 7,5%, сейчас она уже 16% и всерьез собирается вырасти до 18%.
В Минэкономразвития подтверждают: в настоящее время запуск новых проектов в рамках таксономии технологического суверенитета сдерживается высокой стоимостью кредитных ресурсов на финансовом рынке. «При нормализации ситуации с рыночными процентными ставками ожидаем динамичного роста финансирования проектов ТСиСА, и роль таксономии в общем объеме стимулирования инвестиций, несомненно, усилится», ― уверены в министерстве.
Председатель совета ТПП РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике Владимир Гамза объясняет, что таксономия предусматривает 464 укрупненные позиции инвестиционных проектов в 13 приоритетных отраслях плюс проекты адаптации экономики. «Это практически две трети экономики, возможно даже больше. Поэтому очевидно, что пакет стимулирования инвестиций, предусмотренный таксономией, будет занимать основное место в восстановлении индустриального потенциала нашей страны», ― уверен он. Но пока, продолжает Гамза, все еще не отработана широкая система финансирования проектов, предусмотренных таксономией. Да, банки получили право оценить уровень риска по этим проектам самостоятельно и, как результат, снижать расходы на создание обязательных резервов. «Но на самом деле снижение процентной ставки [в результате послаблений] составило всего примерно один процентный пункт, ― говорит Владимир Гамза. ― При текущей высокой ставке это особого влияния не оказывает. Кроме того, кредитные организации относятся к инвестиционным проектам с огромной осторожностью. Это происходит из-за того, что сам ЦБ в целом относится к финансированию инвестиционных проектов кредитными организациями негативно».
В начале года первый заместитель председателя ВЭБ.РФ Алексей Мирошниченко также говорил, что повышение привлекательности приоритетных для государства проектов в рамках таксономии происходит за счет рыночного стимулирования через снижение коэффициента риска ― и что это дает удешевление кредита на 0,4–1,1 п. п.
В том, что касается экономических вопросов, которые не входят в зону ответственности регулятора, включая недостаток инвестиций, в ЦБ традиционно признают проблемы, но молчат о том, что Банк России может предпринять для их решения. В апреле на VI съезде Ассоциации банков России Эльвира Набиуллина рассказала, что после обсуждения с банками в ЦБ пришли к такому выводу: дефицит проектов в рамках таксономии в первую очередь связан с относительно высокими инвестиционными рисками. В ЦБ могут предложить стимулы для банков, но на сами риски по проектам регулирование не влияет. Соответственно, глава ЦБ считает, что их могут снизить только механизмы финансовой поддержки заемщиков. Очень странная позиция: может, на сами риски по инвестпроектам ЦБ и не влияет, а вот на их оценку банками через свое регулирование очень даже влияет. К тому же высокая ключевая ставка ― так уж получается ― сама по себе повышает риски всех проектов, в том числе инвестиционных.
Собственно, в конце января 2024 года тот же Алексей Мирошниченко рассказал, что российские банки профинансировали 12 проектов таксономии на сумму свыше четверти триллиона рублей. То есть получается, что с момента, когда ставка взлетела до 16%, и до начала мая новых кредитов в рамках таксономии не было. Весьма показательно.
ВЭБ ждет крупных
По словам Владимира Гамзы, второй канал финансирования таких проектов помимо банков — это как раз ВЭБ.РФ. Но в силу недостатка общего объема финансовых ресурсов, выделенных на таксономию, он ввел ограничение по сумме и рассматривает только проекты от 10 млрд рублей. В результате профинансировано только 14 проектов на общую сумму около 315 млрд рублей. Других специальных механизмов финансирования проектов таксономии практически нет.
По всей видимости, за счет установления минимальной суммы ВЭБ.РФ сокращает число заемщиков: проще и дешевле выдать несколько дорогих кредитов, чем тысячи небольших. Кстати, ни списка прокредитованных проектов, ни требований самого ВЭБа к потенциальным заемщикам по таксономии найти не удалось — видимо, «с улицы» там никого не ждут.
Еще, конечно, есть инвестиционный налоговый вычет по налогу на прибыль, но он отдан на откуп региональным бюджетам. Напомним, что 17% этого налога идет в региональный бюджет и 3% — в федеральный. Не секрет, что с льготами от региональных бюджетов есть проблемы, особенно если они не обязательные, а «на усмотрение». Кроме того, возможность предоставлять инвестиционные налоговые вычеты, пусть и несколько в другой форме, у регионов была и раньше. Да, с 2025 года ситуация может значительно измениться: в следующем году должен заработать федеральный инвестиционный налоговый вычет (ФИНВ), причем, возможно, право на него будет как раз только у проектов из реестра ТСиСА. Это может быть интересно инвесторам, так как с 2025 года в федеральный бюджет будет идти уже 8% налога на прибыль (в региональные все те же 17%).
Но это в будущем. А пока компании не видят для себя особой выгоды вписываться в реестр. Об этом говорит и член координационного совета «Деловой России», учредитель группы компаний АИР Алексей Кучмин. На его взгляд, проблема в первую очередь заключается в нехватке льгот для исполнителей проектов. «Да, сейчас существуют различные программы поддержки, но их пока что недостаточно, чтобы закрыть все потребности высокотехнологичных компаний, ― говорит Кучмин. ― Потому что именно высокотехнологичным компаниям сегодня нужно самим выстраивать технологические цепочки для производства, договариваться с поставщиками и так далее». Все продукты и проекты, которые включены и так или иначе относятся к технологическому суверенитету, должны иметь возможность кредитоваться со ставкой от 1 до 1,5%, уверен бизнесмен. Предприятиям необходим доступ к дешевым деньгам: при ставке рефинансирования 16% невозможно организовать эффективное производство. Все средства поглощает выплата банковских процентов, и поэтому нам нужно больше программ льготного кредитования.
Мелкие банки мимо
На ситуацию бывает интересно взглянуть с точки зрения информированного стороннего наблюдателя. В случае таксономии это будет IT-сектор, который напрямую под нее не подпадает. Однако современные промышленные проекты без IT-составляющей обойтись не могут.
Как пояснил заместитель генерального директора компании «Логасофт Плюс» Игорь Любимов, роль IT-сектора в проектах технологического суверенитета и структурной адаптации экономики, как правило, заключается в разработке для них программ автоматизации управления производством, управления оборудованием и расширенной системы планирования класса ERP (enterprise resource planning, планирование ресурсов предприятия). Затраты на внедрение этих программ могут быть субсидированы государством, причем в достаточно больших суммах — до 100 млн рублей.
Второе направление — создание центров промышленной компетенции, где отрасли совместно разрабатывают нужные программные решения. Собственно, по проектам технологического суверенитета кредиты привлекают не IT-компании, а заказчики из промышленности. «Мы можем только прийти к нему и рассказать, что, кроме его внутренних источников, есть возможность таким-то образом привлечь финансирование, чтобы проект реализовать в полном объеме, а не по минимуму», — поясняет Игорь Любимов. Из его наблюдений следует, что привлечение финансирования больше зависит от самих компаний ― банки здесь всего лишь инструмент передачи денег, причем речь идет об ограниченном числе банков, так как не каждый может подключиться к такой программе поддержки и субсидирования. В проектах, в которых участвует «Логасофт Плюс», им видны источники финансирования, и, как правило, это не мелкие региональные банки, система проходит мимо них.
Важный момент — недоступность участия в финансировании проектов технологического суверенитета для небольших банков. Это не позволяет небольшим компаниям воспользоваться льготами по этой программе
Недоступность участия в финансировании проектов технологического суверенитета для небольших банков — это очень важный момент. При том что формальных ограничений по стоимости проектов в таксономии нет, такое состояние дел не позволяет небольшим компаниям воспользоваться льготами по этой программе. Как ни странно, именно ЦБ является инициатором исправления этого недочета. Но об этом чуть позже.
Все будет адаптация
Конечно, таксономия (классификация/систематизация) как таковая в мировой практике применяется очень широко, и далеко не только к инвестиционным проектам, и не только в экономике. Собственно, любые адресные меры поддержки — это один из примеров таксономии. На Западе, да и у нас до СВО много внимания уделялось трем магическим буквам — ESG. Наверное, самым известным примером будет «зеленая таксономия» ЕС. Не то чтобы там все идеально сработало, особенно после закрытия АЭС в Германии и отказа от трубопроводного российского газа, но тем не менее это пример работающей системы.
Стоит взглянуть и на китайский опыт. Как рассказал Алексей Кучмин, там вместе с финансовыми продуктами (кредитами под 1‒2% в том числе) технологическим компаниям бесплатно предоставляются производственные помещения сроком на пять лет. «Ты открываешь бизнес, и у тебя как минимум одной головной болью меньше: есть площадка для производства, которую спустя обозначенный срок ты можешь либо выкупить, либо арендовать. Это всего лишь один из примеров инструментов поддержки, которые можно и нужно внедрять в нашей стране», ― уверен представитель «Деловой России».
В России правительство и ЦБ планируют продолжать проект таксономии и развивать ее. Как рассказали в Минэкономразвития, в таксономию проектов техсуверенитета планируется включить направления, предусматривающие: строительство электростанций при условии использования российских турбин и комплектующих (последние должны составлять более 60% в структуре инвестиций в проект); обустройство и развитие новых месторождений редкоземельных металлов; зеленые проекты в промышленности высоких переделов, энергетике и отрасли обращения с отходами; производство композитных материалов, оборудования для СПГ, оборудования для возобновляемой, водородной и атомной энергетики; дополнение общероссийского классификатора продукции по видам экономической деятельности на основании актуализированных перечней импортозамещения.
В свою очередь, в таксономию проектов структурной адаптации экономики планируется включить строительство круглогодичных курортов на Балтийском, Азовском, Черном, Каспийском и Японском морях, на озере Байкал и инфраструктуры для развития туристической отрасли; сюда же добавятся инвестиционные проекты, соответствующие плану развития Северного морского пути до 2035 года.
Про федеральный инвестиционный налоговый вычет мы уже писали, но, к сожалению, деталей относительно того, кого он коснется, пока нет. Эльвира Набиуллина, кстати, в своем выступлении в апреле тоже говорила, что для проектов таксономии нужно применять инвестиционный налоговый вычет. Но она говорила о действующем региональном вычете и предлагала регионам провести необходимую работу, чтобы применять этот механизм на практике. Другое ее предложение — более широкое предоставление банкам, финансирующим ключевые проекты, безотзывных и безусловных госгарантий, особенно если в таких проектах участвует государство или госкомпании, например по модели концессии. По ее мнению, госгарантия может покрывать до 70% от суммы кредита.
В качестве третьего направления глава ЦБ предложила интегрировать таксономию в программы поддержки, по которым можно получать льготные кредиты, налоговые льготы, другие преференции. Она предложила сделать соответствие проекта таксономии одним из критериев доступа к этим программам или фактором приоритетного рассмотрения заявок.
Справедливости ради надо сказать, что помимо расширения поддержки проектов таксономии правительством ЦБ предлагает и меры, которые находятся в его ведении. Во-первых, глава Банка России предложила распространить стимулы, которые сейчас действуют для банковского кредитования, на вложения банков в облигации. В перспективе облигации по проектам ТСиСА можно выделить в отдельный сегмент долгового рынка по аналогии с инструментами финансирования устойчивого развития.
Во-вторых, Набиуллина предложила расширить программы стимулов на банки с базовой лицензией. Учитывая относительно небольшой размер таких банков, в ЦБ решили вдвое увеличить для них лимит риска по программе стимулирования по сравнению с банками с универсальной лицензией. Сейчас у всех действует лимит 10% капитала. В Банке России считают, что для банков с базовой лицензией лимит может быть 20% капитала, но не более среднегодовой прибыли ― правда, стимулы можно будет применять только для проектов, которые банки с базовой лицензией кредитуют вместе с другими банками.
В ТПП смотрят на ситуацию несколько с другой стороны. Как рассказал Владимир Гамза, там очень надеются, что изменения в Закон о государственно-частном партнерстве (ГЧП) по промышленным проектам, когда будут приняты Госдумой, дадут серьезный толчок для реализации всех 464 укрупненных инвестиционных проектов, которые предусмотрены в таксономии. Он пояснил, что в новом законопроекте есть хороший механизм: государство вкладывает 50% стоимости проекта, инициатор вкладывает 15% за счет собственных средств и еще 35% привлекает из других источников. Когда государство начнет вкладывать 50%, банки с большим удовольствием прокредитуют проект на 35%. В этом законе впервые будет раздел о ГЧП в промышленной, технологической сфере. Это будет новое слово в ГЧП, так как раньше оно охватывало в основном ЖКХ и инфраструктуру.
Владимир Гамза также надеется, что осенью будет принят закон о технологической политике. «Впервые в новой России принимается детальный закон прямого действия, который будет устанавливать все механизмы взаимодействия государства, бизнеса и финансовых структур по реализации технологических проектов, которые будут предусмотрены теми или иными нормативными актами. Он будет основополагающим для формирования всей системы обеспечения технологического развития и технологического суверенитета», ― уверен представитель ТПП.
Но самый главный вопрос остается подвешенным: попадут ли в сито таксономии не очень большие проекты, которые не менее, а возможно, даже более важны для суверенитета, чем многомиллиардные инвестиции крупнейших компаний, поддержанные крупнейшими же банками? Пока «мелочь», недотягивающая до миллиардных объемов, не видна тем, кто руководит поддержкой инвестиций.
Пример таксономии как механизма заставляет задаться и другим, еще более важным вопросом: возможно, вместо того чтобы создавать такие сложные схемы, которые все равно, как мы видим, не работают при высочайших ставках, проще просто снизить ставку для всех?
