Простая логика перестала работать в демографии. Например, в Польше, где сильны религиозные традиции и действует запрет на немедицинские аборты, в прошлом году, по данным Государственного управления статистики страны, рождаемость упала с 1,18 до 1,12 ребенка на женщину — худшее значение за всю историю наблюдений.  В целом по Европе с 1960-х годов число рождающихся в браке детей устойчиво снижается: в частности, в 2024 году в Исландии только 30% малышей появились на свет в полных семьях, в Финляндии — 52% (ранее уровень брачности рассматривался как индикатор намерений по деторождению).

Сокращается разрыв между СКР в городских агломерациях и в сельской местности, что прежде также считалось устойчивым трендом. Это хорошо прослеживается в российской статистике: если в 2013 году в наших деревнях данный показатель был на 0,72 выше городского и составлял 2,27 (выше уровня воспроизводства), то в 2023 году разница стала почти незаметной: 0,11. Сельский коэффициент рождаемости практически сравнялся с суммарным по стране, упав до 1,575 (значительно ниже уровня воспроизводства).

В числе глобальных тенденций можно назвать и повышение среднего возраста женщин, рожающих впервые, — в лидерах здесь Южная и Западная Европа, Австралия. В России идут те же процессы: по оценкам Росстата, с 1995 по 2023 год средний возраст женщины при рождении первенца у нас увеличился на 3,5 года, примерно до 27 лет, и продолжает расти.

Темпы снижения рождаемости начали ускоряться в 2010-х. По подсчетам демографов, СКР в мире падает примерно на 1% в год; при сохранении этой тенденции к 2200 году население планеты сократится до 1,8–2,6 млрд человек, а к 2300 году вернется к показателям, наблюдавшимся до демографического перехода: 300–500 млн.

Иными словами, на горизонте маячит призрак глобальной деградации инфраструктуры, экономики, науки и техники, а также непомерной нагрузки на социальные и пенсионные фонды. Уже сейчас отдельные отрасли испытывают острый дефицит кадров, а прогнозируемый рост производительности труда за счет роботизации и использования искусственного интеллекта вряд ли сможет компенсировать нехватку человеческих рук.

Психология и биология

По мнению ученых, все названные тренды объясняются тем, что человечество фундаментально меняется, этот процесс глобален и неразрывно связан с интенсивным развитием цивилизации. «Специалисты по клинической психологии проводили исследование репродуктивных установок россиян в возрасте от 18 до 25 лет и выяснили, что 70 процентов из них не имеют четких репродуктивных планов, а на вопрос, планируют ли они создание семьи и рождение детей, больше половины ответили: “Да, но потом, когда будет гарантирован материальный достаток и устойчивая карьера”, — комментирует директор Института клинической психологии и социальной работы РНИМУ им. Н. И. Пирогова Вера Никишина. — Эгоцентричное восприятие мира — очевидный фактор, который серьезно влияет на репродуктивное поведение. В последние десятилетия социальная среда транслировала установку на потребление и комфорт. Все, что выходит за пределы зоны комфорта, попадает в область неприемлемого — в том числе, к сожалению, и дети. Второй фактор мы связываем с развитием цифровой реальности, которая предоставляет множество возможностей для самореализации. И еще нюанс: раннее погружение в игровую среду серьезно влияет на активацию базовых программ, в частности программ полового поведения, переключая их на получение удовольствия в игровом процессе. Клинические психологи отмечают, что при игровой зависимости снижается базовый компонент полового поведения: вся активность уходит в игру».

Эти паттерны отражаются и в цифрах. Так, в США и Великобритании в 2010 году молодежь проводила в одиночестве четыре часа в день, а в 2023-м уже шесть часов. В Европе за тот же период доля 20-летних, которые остаются в полном одиночестве минимум один день в неделю, подскочила с 10 до 25%.  

Помимо этого у людей фиксируются изменения на уровне биохимии — вероятно, именно этим объясняется ослабление инстинкта размножения. В частности, наблюдается существенное снижение уровня тестостерона у мужчин. Так, в Исследовательском институте Новой Англии в Уотертауне ученые пришли к выводу, что среднестатистический 65-летний мужчина в 1987 году имел уровень мужского гормона на 15% выше, чем его ровесник в начале XXI века. Группа из Израиля, США, Дании, Бразилии и Испании доказала, что количество сперматозоидов в семенной жидкости европейских мужчин в период с 1971 по 2011 год снилось на 59,3%.

Среди причин «гормональной революции» называют хронические заболевания, ожирение, злоупотребление кофеином, простыми углеводами и алкоголем, курение, а также трансформацию среды, в которой изменились представления о гендерной роли и сексуальной привлекательности мужчин: сегодня мужчины становятся в семье равноправными партнерами, а не добытчиками, и женщины ценят в них не столько брутальность, сколько интеллект, чувственность и обаяние. И это только небольшая часть картины со сложными взаимосвязями.  

Эмпирическая зависимость

Мир еще не научился управлять рождаемостью населения. Пронаталистская демографическая политика была изобретена в 1920-е годы во Франции после Первой мировой войны в ответ на быстрое снижение СКР. За прошедшие сто лет в разных странах был испробован широкий набор инструментов — от прямого финансового стимулирования рождаемости, налоговых льгот и расширения доступности социальных услуг до изменения ценностей общества под влиянием разных культурных и идеологических установок.

«Некоторые из этих инструментов — в частности, попытки изменить ценности — не давали никакого эффекта; другие, прежде всего расширение доступности социальных услуг, оказывали кратковременное стимулирующее влияние на рост рождаемости за счет переноса рождений на чуть более ранний срок (в демографии это называется тайминговыми сдвигами календаря рождений), но без итогового увеличения СКР реальных поколений, — поясняет аналитик Международной лаборатории исследований населения и здоровья НИУ ВШЭ Павел Кишенин. — В настоящее время известна только эмпирическая зависимость: для государств с более высоким уровнем гендерного равенства в семейной и бытовой сферах характерно замедление снижения темпов рождаемости и стабилизация на уровне 1,55–1,75 ребенка на женщину, в остальных странах перспективы еще хуже. Стоит также отметить, что более низкая занятость женщин приводит к стабилизации рождаемости на более низком уровне, как это произошло в странах Южной Европы или прямо сейчас происходит в странах Ближнего Востока: в мусульманском Иране и сверхбогатых ОАЭ рождаемость уже ниже, чем в России». 

Математика демографии

Для решения задачи депопуляции сегодня используется несколько методов, эффективность которых, впрочем, еще предстоит оценить. Один из них — технологический, это вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ). Доля детей, рожденных при помощи ЭКО, в большинстве стран мира невелика, но она быстро растет. В развитых странах это обычно 4–8% всех детей; в Дании, Израиле и Швеции — более 10% (при сохранении текущих тенденций доля «детей из пробирки», вероятно, продолжит увеличиваться и во второй половине XXI века превысит 20% в государствах — лидерах в сфере внедрения репродуктивных технологий). 

«Важно понимать, что ключевая причина низкой рождаемости во всех странах мира заключается не в биологических барьерах или быстром повышении возраста рождения детей, а в том, что рождаемость впервые в истории приходит в соответствие с низкими репродуктивными намерениями людей, — отмечает Павел Кишенин. — Механизмом реализации таких намерений становится широкая доступность средств контрацепции (так называемая контрацептивная революция) и высокий уровень грамотности населения. Развитие ВРТ необходимо продолжать, однако не стоит рассчитывать, что подобные технологии позволят повысить рождаемость». 

По мнению создателя телеграм-канала Data distributor Дениса Нугаева, используемые сегодня в мире стимулирующие меры пронаталистской политики можно разделить на материальные и нематериальные. Если ранжировать обе категории в порядке результативности, мы получим следующий список. 

Материальные методы: 

— доступное — на грани бесплатного — жилье, в первую очередь для молодежи. Фактор возраста очень важен: чем больше времени люди потратят на закладку финансового фундамента, тем меньше останется на рождение детей, потому что возрастное репродуктивное окно у женщин сильно ограничено. Эксперимент по льготной выдаче жилищных кредитов в Бразилии показал, что если бы молодым людям в возрасте 18–24 лет давали бесплатные квартиры с хорошим метражом, то СКР мог бы вырасти на 0,55 ребенка на женщину;

— выплаты после рождения ребенка, равные средней заработной плате за два-три года. В реалиях РФ это 1,5–2 млн рублей. Такой шаг способен увеличить СКР на 10–15%, что в странах Европы составит 0,15–0,20 ребенка на женщину; 

— борьба с неравенством по доходам и богатству, формирование общества среднего класса. В таких социумах легче и быстрее складываются пары, а значит, и семьи.  

Нематериальные методы:  

— создание, поощрение и (или) «импорт» общин ультрарелигиозных людей. Очевидно, что предпочтительны относительно культурно близкие группы. В случае России к таковым можно отнести амишей, меннонитов и лестадианцев. В РФ также уже проживают несколько сотен тысяч воцерковленных православных никонианцев и старообрядцев. Речь идет о создании поселений и наделении их рядом преференций (например, снижение ставки налогообложения). Данный подход поможет создать общность/общности совокупной численностью 100–400 тыс. человек с СКР пять-шесть детей на женщину, причем каждые 25 лет популяции будут удваиваться, то есть уже через сто лет их станет 1,6–6,4 млн; 

— пропаганда социального консерватизма и идентаризма. Исследования показывают, что в постиндустриальных обществах приверженцы политически более правой идеологии имеют больше детей — это следствие повышенной важности потомства в субъективной системе ценностей; 

— стимулирование высокой экономической продуктивности мужчин и (или) их участие в бытовых заботах. Трудно сказать, возможно ли совмещение данных стимулов, но каждый из них повышает шансы на принятие женщиной решения о деторождении. Когда мужчина является добытчиком, зарабатывает значительно больше своей супруги, это повышает ее уверенность в завтрашнем дне. Есть и альтернативный подход: помощь с «неоплачиваемой работой по дому», к которой относится уход за детьми и наведение уюта.  

Совокупность перечисленных мер, по оценкам Нугаева, способна повысить СКР в урбанизированном постиндустриальном обществе с 1,0–1,3 до 1,9–2,1 ребенка на женщину. Это почти равно уровню простого воспроизводства. Показатель близок к желаемому количеству детей среди молодежи поколения Z в Европе и России: в среднем они хотят завести 2,0–2,3 ребенка.  

По сути, здесь некий симбиоз демографических политик Франции и Израиля (СКР 1,59 и 2,81 соответственно). Израиль, кстати, единственная развитая страна с положительным коэффициентом рождаемости, но прирост населения там идет в основном за счет ортодоксальных евреев (хотя и у них динамика ухудшается); если же считать только светских, СКР окажется чуть выше среднеевропейских показателей.

Увы, у описанной конструкции есть один большой недостаток: стоимость. «Чтобы реализовать все перечисленное, в реалиях РФ потребуется 8–10 трлн рублей, то есть 20–25 процентов федерального бюджета. Но долгосрочный эффект для экономики будет спасительным, ибо каждый дополнительный ребенок создаст за свою жизнь более одного миллиона долларов ВВП. Более того, это вопрос национальной безопасности и сохранения идентичности — трудно представить себе что-то более важное», — комментирует Денис Нугаев.

Поиски эластичной модели

Вместе с тем очевидно, что ни одна страна в мире не может позволить себе таких расходов. Инвестиции Франции в стимулирование рождаемости и в лучшие времена не превышали 5% бюджета. Опыт Сахалинской области показал, что подъем СКР благодаря мощной поддержке «сверху» может быть временным. С 2010 года на острове многодетным семьям стали дарить автомобили, повысили маткапитал и частично субсидировали ипотеку, и в первые пять лет действия программы эффект был ошеломляющим: СКР вырос с 1,56 (ниже среднероссийского на то время) до 2,16, однако затем пошел на спад, дойдя к 2022 году до 1,8.  Видимо, нам необходима более эластичная модель управления демографическими процессами.

По мнению независимого демографа Алексея Ракши, нужно тщательно продумывать механизмы поддержки по каждому региону. «На стимулирование рождаемости в Москве никаких денег не хватит, — полагает эксперт. — Но есть и другие способы, например упрощение административных требований к детским садам и яслям рядом с домом. Должно быть много вариантов, куда отвести ребенка, если у родителей нет времени с ним заниматься. Нужна детская инфраструктура: пандусы, пеленальные столики. Необходимо доброжелательное отношение к матерям с детьми в общественных местах. И еще множество мелких, но важных шагов. Такие условия создать сложно».

По подсчетам Алексея Ракши, самый большой демографический провал в России связан с рождением вторых детей. Если отменить перенос маткапитала со второго ребенка на первого, ввести выплаты по 2 млн рублей на второго ребенка и 3 млн — на третьего, в масштабах страны это добавит 15% к рождаемости и станет ключом к тому, чтобы вывести СКР за 1,5–1,6.

Поводы для оптимизма

На практике в нашей стране поиск «формулы» демографического взлета идет сразу по двум направлениям: создание материальных стимулов и пропаганда традиционных ценностей, в которых семья становится смыслом жизни и способом самореализации.

Недавно президент поручил правительству добиться повышения суммарного коэффициента рождаемости в стране до 1,6 к 2030 году — это на 0,1 выше, чем у сегодняшнего европейского лидера, Франции (СКР 1,59). Иными словами, ставятся не фантастические цели кардинального перелома тренда, а вполне реалистичные задачи. Логика простая: если добиться воспроизводства населения в нашей стране пока невозможно, то нужно хотя бы вымирать медленнее конкурентов, а значит, каждая десятая этого показателя на вес золота. 

«Если в обществе закрепляется рождаемость 0,9 ребенка на женщину, то через три поколения (примерно 90 лет) число новорожденных сократится на 91,8 процента, — объясняет Денис Нугаев. — Если же СКР был равен 1,2, то за 90 лет число детей упадет на 80,5 процента. Более заметные различия начинаются около целевых 1,6 и выше. При СКР 1,6 спустя век число новорожденных будет меньше на 53,8 процента, а при 1,8 сокращение составит 34,24 процента — все еще болезненно, но уже не приведет к коллапсу экономических и социальных институтов. В условиях общемирового спада рождаемости стабилизация или рост параметра до 1,7–1,9 уже можно считать успехом и конкурентным преимуществом».  

К решению демографических проблем в России активно подключаются регионы. Например, Нижегородская область с этого года запускает мощную демографическую программу: 1 млн рублей за каждого рожденного ребенка.  Планируется также увеличение доступности ЭКО, профилактика абортов, диспансеризация женщин 18–39 лет. Молодым семьям обещают помощь с жильем, участками под индивидуальное строительство. Но эффективность этих мер будет понятна лишь в долгосрочной перспективе.

Кроме того, повышением СКР призывают озаботиться бизнес, который априори поддерживает карьерные, но не семейные стратегии: президент России поручил правительству не облагать налогом корпоративные выплаты в размере 1 млн рублей на рождение ребенка.

Одновременно обсуждаются меры поддержки разных категорий семей (например, перевод на бюджетное обучение студентов вузов и ссузов, ставших отцами), совершенствование правил предоставления материнского капитала. По мнению советника  генерального директора ВЦИОМ Елены Михайловой, «реализуемая демографическая политика приобретает системный характер, и это дает надежду, что пронаталистский сценарий не является утопией».

Есть и поводы для сдержанного оптимизма. «Мы видим заметные позитивные тенденции, связанные с формированием представления об идеальной семье как многодетной, имеющей трех и более детей (модель семьи с одним ребенком называют идеальной только три процента россиян, а бездетность воспринимают как норму шесть процентов), — говорит Елена Михайлова. — При этом если в 2014 году многодетность считали нормой только 34 процента граждан РФ, то в 2025-м такой точки зрения придерживался практически каждый второй опрошенный. Положительная динамика восприятия многодетности обнадеживает — осталось найти эффективные стимулы для того, чтобы семьи приблизились к идеалу».

Не исключено, что данный этап — приближение к глобальной депопуляции — нам предстоит пройти для того, чтобы вернуться к точке роста. По мнению экспертов, уменьшение численности населения имеет как благоприятные последствия (торможение изменения климата и исчерпания невозобновляемых полезных ископаемых, повышение ценности отдельной жизни, возможность роста человеческого капитала на индивидуальном уровне), так и негативные (увеличение относительных расходов на системы общественного здравоохранения, пенсионного и социального обеспечения, перекосы на рынках труда, экономическая стагнация и хроническая геронтократия).

Переводя с социологического языка на обычный, всю климатическую и ресурсную повестку можно с легким сердцем списать как неактуальную, но ближе к концу столетия мы столкнемся с проблемой стремительного старения человечества и острой нехватки трудоспособного населения. Серьезный вызов для России и всего мира. В индивидуальном плане снова становится актуальной долговременная стратегия с опорой на собственную многодетную семью. 

В подготовке статьи принимала участие Наталья Быкова