Больше всего версий высказывается касательно мотивов США включить этот пункт в гипотетическую «большую сделку» с Россией по итогам урегулирования конфликта на Украине. И убедительных версий, кажется, пока не высказано. Казалось бы, Америка меньше всех заинтересована в усилении на континенте своего принципиального конкурента. Поставки СПГ из США в ЕС выросли за последние три года в два с половиной раза, заместив около трети выпавших объемов российского трубопроводного газа. И зачем теперь пускать новый русский газ в Европу, абсолютно непонятно.

При этом — важная деталь — хотя физически одна из двух ниток второго «Потока» действительно не пострадала от диверсии 26 сентября 2022 года, юридически газопровод не готов к работе. Он не прошел сертификацию немецких регуляторов. Он еще с 2017 года находится под блокирующими санкциями США. Вспомним, с каким трудом Россия достраивала его: чего стоит один только трехмесячный поход из Находки на Балтику российского судна-трубоукладчика «Академик Черский» с конвоем кораблей ВМФ РФ, когда европейские строители трубы покинули проект, опасаясь вторичных санкций.

Наконец, серьезным противником газа в энергобалансе континента вообще и русского газа в особенности является Еврокомиссия. Принятая через месяц после начала СВО амбициозная программа REPowerEU предполагает решительное сокращение потребления газа на континенте, чтобы исключить теоретическую возможность зависимости от его импорта. Надо сказать, документ оказался не пустой бумажкой. За три года потребление газа в ЕС рухнуло на 20%, или на 80 млрд кубометров. Можно долго рассуждать, не избыточен ли такой секвестр для европейской промышленности, — не наше дело, сами разберутся, — но понятно, что именно сокращение потребления газа покрыло две трети потерь поставок нашего трубного газа в Европу, рост поставок американского СПГ играл подчиненную роль. Трудно себе представить, что может заставить бюрократическую машину ЕС развернуться на 180 градусов и дать добро увеличению поставок российского трубопроводного газа. Брюссель никак не может придумать, как выдавить из Евросоюза наш СПГ (его поставки в прошлом году составили 33 млрд кубов из 47,2 млрд суммарного экспорта СПГ из России — больше, чем в предвоенном 2021-м), и при этом открывать «вентиль» для трубного газа? Право, нелогично.

Но это, опять же, чужие заботы. Более актуален другой вопрос: а в интересах ли России восстановление экспорта в Европу? Даже если мы проглотим «пилюлю», что теперь труба будет под американским контролем (автор комментируемой статьи считает, что на это можно пойти при хорошей пропорции распределения доходов от газопровода), нужно ли это России? Именно России, а не «Газпрому». Корпоративный интерес в расширении поставок на премиальный европейский рынок, а не на внутренний российский очевиден.

Взвешенный ответ на поставленный вопрос требует контекста. О восстановлении довоенных объемов речи не идет, одна нитка СП-2 — это 27,5 млрд кубометров годовой прокачки, меньше, чем «остаточный» объем поставок нашего трубного газа в ЕС и на Балканы в 2024 году (32 млрд кубометров), для сравнения приведем цифру 2021 года — 143 млрд кубометров.

Посмотрим, как изменились за прошедшие три «горячих» года параметры работы российской газовой отрасли. Добыча природного газа в стране, включая попутный нефтяной газ, в 2024 году составила 685 млрд кубометров. Это на 78 млрд кубов, или примерно на 10%, меньше, чем в 2021-м. Чувствительно, но не катастрофично. Потери добычи у «Газпрома», монопольного трубного экспортера, предсказуемо больше — 99 млрд кубометров, 19%, они на четыре пятых «транслируют» потери объемов на некогда главном — европейском — рынке. Наращивание поставок в Узбекистан, Казахстан и Китай (в декабре прошлого года «Сила Сибири» выведена на проектную мощность 38 млрд кубометров в год) компенсировало только 20% европейских потерь (в физических объемах, в деньгах еще меньше).

При этом независимые производители газа — «НоваТЭК» и крупные нефтяники («Роснефть», «Сургутнефтегаз», «ЛУКойл» и др.) — производство, напротив, наращивают. Суммарная доля «независимых» в добыче за три года подросла с 32 до 39%, при этом «НоваТЭК» порядка трети добываемого газа сжижает и гонит на экспорт со своего заполярного завода «Ямал СПГ». Физически готовы к запуску две линии второго большого завода «НоваТЭКа» — «Арктик СПГ-2», но проект вынужденно заморожен, придушенный американскими санкциями.

Каких-то решительных шагов в развитии внутреннего рынка газа и его переработки внутри страны «Газпром» так и не предпринял. Газификация регионов продвигается инерционно, развитие рынка газомоторного топлива практически заморожено. Начатый до СВО проект строительства Амурского газоперерабатывающего завода с большими трудностями и сдвигами сроков из-за выхода из проекта западных лицензиара и поставщиков оборудования, но все же завершается. С серьезными трудностями сталкивается и другой перерабатывающий проект «Газпрома» — газохимический комплекс в Усть-Луге. После выхода из проекта немецкого EPC-подрядчика Linde «Газпром» начал «русификацию» проекта — частичное перепроектирование и поиск российских поставщиков оборудования. Процесс непростой и небыстрый, но крайне необходимый со стратегической точки зрения, позволяющий повысить уровень суверенности в важнейшей ресурсной отрасли нашей экономики.

В этом смысле гораздо более выгодной опцией для торговли с американцами является не возврат «Газпрома» на европейский рынок газа, а доступ к технологиям продвинутой газопереработки, газохимии и сжижения газа. Но и здесь следует действовать предельно прагматично, не ходить с протянутой рукой. Не получится — сделаем сами. Тот же «НоваТЭК» запатентовал уже четыре оригинальные технологии средне- и крупнотоннажного сжижения и в кооперации с рядом отечественных машиностроителей работает над их воплощением в металле.

А газопровод Уренгой — Помары — Ужгород, участок которого так выручил наших бойцов в дерзком подземном марш-броске в тыл неприятеля под Суджей 8 марта, достойно завершил свою службу. Ввод в строй этой магистрали в 1983 году праздновался с большой помпой. Несмотря на сопротивление американцев, Советскому Союзу удалось заключить «сделку века «газ — трубы». Были подписаны долгосрочные соглашения на поставку газа в Европу, а концерны из ФРГ, Австрии и Италии поставляли нам трубы, компрессорное оборудование и спецтехнику для строительства. Поставщики кредитовались европейскими банками, советская сторона обслуживала и погашала эти кредиты за счет доходов, полученных от экспорта газа.

О том, что такого рода компенсационные сделки — а помимо газовой отрасли они широко практиковались в СССР с конца 1960-х годов в химпроме, угледобыче и лесопереработке — в отсутствие каких бы то ни было обременений по локализации производства оборудования и трансферу технологий консервировали наше технологическое отставание, во властных кабинетах не задумывались. Производство собственных труб большого диаметра Россия освоит лишь четверть века спустя усилиями частных металлургических компаний, проведших серьезную модернизацию в начале 2000-х. Но эта модернизация была проведена опять-таки на европейском оборудовании.

России предстоит сделать еще очень многое на пути к технологическому суверенитету. Будет обидно, если передышка в санкционной войне создаст иллюзию ненужности решения этой задачи.