В течение десятилетий индикативные процентные ставки межбанковского рынка (Interbank Offered Rates, IBORs) служили основой ценообразования различных финансовых продуктов. К их значениям привязаны ставки по кредитам, облигациям, дивиденды по привилегированным акциям, доходность гибридных инвестиционных продуктов и цены на деривативы. В центре империи процентных ставок находилась ставка межбанковского рынка Лондона, LIBOR (London Interbank Offered Rate), рассчитываемая по десяти резервным валютам. Ее отличало единообразие методологии, однородная группа банков, так называемых контрибьюторов, по данным которых рассчитывается индикатор, популярность и продолжительный период использования. В связи с введением евро появилась похожая ставка EURIBOR, а всего у LIBOR насчитывается около десятка «родственников» в разных юрисдикциях. Во всех финансовых центрах, будь то Гонконг, Сидней или Торонто, были свои клоны LIBOR. На пике могущества, в середине 2010-х, на LIBOR ориентировалась добрая часть глобальных финансовых рынков. В общей сложности она лежала в основе ценообразования финансовых продуктов на сумму около 800 трлн долларов.
«Отцом» LIBOR считается банкир греческого происхождения Минос Андреас Зомбанакис (1926–2019). В 1969–1972 годах, будучи главой лондонского офиса американского банка Manufacturer’s Hanover Trust Company (после серий поглощений он влился в ныне действующий
JPMorgan Chase Bank), Зомбанакис, заручившись поддержкой Банка Англии, а также ряда известных банков (в том числе банка Ротшильдов), организовал в Лондоне рынок синдицированных кредитов, стоимость которых была привязана к единому плавающему бенчмарку — ставке LIBOR. Первым кредитом, привязанным к LIBOR, стал синдицированный заем на 80 млн долларов центральному банку Ирана. Кредит имел большую переподписку и вызвал в лондонском Сити, межбанковский рынок которого работал тогда в условиях тотального доминирования фиксированных ставок, эффект разорвавшейся бомбы. Зомбанакис прожил длинную жизнь и был шокирован практикой манипулирования ставкой LIBOR крупнейшими банками, вскрывшуюся в 2010-е. «В годы моей работы в Сити подобное было невозможно представить, — сетовал Зомбанакис в одном из интервью. — Рынок придерживался неписаного кодекса поведения, основанного на честности и взаимном доверии, а главным капиталом банка считалась его репутация».
