Социологические опросы также фиксируют стремление людей жить в городском комфорте. А на создание повсеместной комфортной городской среды денег нет и не будет.

Отсюда рождается «план отступления» в виде «управляемого сжатия». Бесспорным считается, что освоение территорий со сложными климатическими условиями, но богатых природными ресурсами надо вести вахтовым методом (а про труды и вложения предков надо забыть). Далее идет разногласие: одни считают, что центрами развития, получающими деньги, должно стать ограниченное количество мегаполисов, другие — что все же определенное количество «малых городов и исторических поселений» тоже должны получать поддержку (только непонятно, откуда взять столько денег).

Остальные поселения должны «управляемо сжиматься»: финансироваться их развитие не будет, население будет само уезжать в крупные города, а жилой фонд, социальная и бытовая инфраструктура должны постепенно демонтироваться (опять-таки непонятно, откуда на это деньги), чтобы мертвые руины не мозолили глаза и не порождали депрессивные мысли.

Как бы ужасны для кого-то ни были вышеописанные мысли об омертвении части русского пространства, современная теория территориального развития требует именно таких выводов. Другая логика исходя из ее догматов просто не может возникнуть. Так эта теория смотрит на мир: на прошлый, нынешний и будущий. У льва не может возникнуть желания погладить по голове антилопу, но только сломать ей хребет — такова уж львиная логика.

Живые и мертвые системы

А как возник такой взгляд на мир? Что составляет его суть? Очевидно, что у наших предков, которые в экстремальных условиях прикладывали усилия (сейчас для нас невероятные), чтобы осваивать труднодоступные пространства, был иной взгляд на мир, другая оптика. Да и вообще у людей было другое восприятие мира — не через призму комфорта.

Почему чукчи спокойно жили на Чукотке, на краю Земли, где даже пищу добывать сложно, не говоря уже о поддержании комфортных условий жизни? Не могли переселиться южнее, в теплый климат, на плодородные почвы? Но они были воинами, которых не смогла подчинить даже Россия вплоть до советского времени. Их ничто не могло остановить. Видимо, они добровольно оставались на своей земле не «для комфорта».

Основную причину возникновения современных представлений о развитии как «управляемом сжатии» (как эта фраза ни смешна) указал русский философ Владимир Соловьев в 1897 году: «Ложное и безнравственное обособление экономической области отношений как независимой будто от нравственных условий человеческой деятельности вообще. Как свободная игра химических процессов может происходить в организме только умершем и разлагающемся, а в живом эти процессы связаны и определены целями биологическими, так точно свободная игра экономических факторов и законов возможна только в обществе мертвом и распадающемся, а в живом и имеющем будущность хозяйственные элементы связаны и определены целями нравственными».

Основная мысль, на которую необходимо здесь обратить внимание, — не связь экономической деятельности и нравственности (это очевидно, но к научному описанию процессов территориального развития не имеет отношения). Для науки о развитии территорий важно противопоставление Соловьевым законов развития мертвых и живых систем!

Особенностью русской философской и, как мы увидим далее, научной мысли являлся поиск, попытка понять и научиться описывать не мертвое, но живое. Причем не только религиозные мыслители, но и русские ученые-материалисты подчеркивали разницу между живыми и неживыми системами.

Нельзя сказать, что ученые остального мира исключительно механистически рассматривали аспекты развития человечества, но противопоставление «русского» и «европейского» взгляда не новость. В 1912 году Сергей Булгаков, тогда еще русский экономист, позднее ставший богословом и философом, писал: «Должен сознаться, что мне давно уже стало страшно от современной Европы и я перестал туда ездить: мистическую жуть на меня нагоняло европейское чувство жизни. На этой бездушной мостовой, в стальных объятиях европейского комфорта как-то чувствовалось, что теряешь Бога в себе самом: “старый бог” умер, — что-то назойливо шептало в душе, сдайся в непосильной борьбе, поклонись новому богу, здешнему, местному, земному, “имманентному”, а имя ему Комфорт…»

Окончательно сдавшись в 1990-е переводной западной теории и практике развития общества, на какие критерии мы стали ориентироваться? Количество товаров и услуг на душу населения (подушевой ВВП), денежный доход, удовлетворенность общественными сервисами, комфортность среды… Все это параметры, измеряющие исключительно уровень потребления, который органично вписан в механистическую картину мира.

Кстати, неудивительно, что уровень желания защищать Отечество упал в обществе довольно низко, ведь он никак не связан с декларируемыми целями развития общества — доходом и комфортом. И это непростая проблема. Как в научных построениях обозначить, что повышает уровень патриотизма? Как это количественно измерить и обосновать? Ответ на эти вопросы мы увидим позже!

Любая механистическая теория развития неживых систем ищет причины во внешней среде. По второму закону термодинамики, как известно, энергия рассеивается, энтропия (стремление к хаосу) увеличивается, система не может перейти от состояния с низкой температурой к состоянию с более высокой без подвода внешней энергии.

Простой пример второго закона термодинамики — жизнь и смерть человека. Пока человек жив, он полон энергии и способен совершать работу, после смерти энергия рассеивается, температура тела выравнивается с окружающей средой. Живые системы не подчиняются второму закону термодинамики, процессы, происходящие в них, эктропийны. Закон увеличения энтропии — это закон мертвых систем. Для развития неживой системы он требует приложения внешних сил.

Так и в западной примитивно-механистической теории территориального развития: развитие территории всегда имеет причиной внешние ресурсы. Государство должно создать инфраструктуру и комфортную среду — образования, здравоохранения, ЖКХ, транспорта. Необходимо привлечь инвесторов, для чего надо создать специальный искусственный «инвестиционный климат» — свободные экономические зоны, территории опережающего развития, которые затянут внутрь территории внешние ресурсы.

Все заклинания «развивальщиков территорий» связаны с тем, что кто-то внешний должен проделать над территорией работу и вложить в нее ресурсы. Поэтому в конце концов эта логика «глобальной матрешки» внешних ресурсов не может не привести нас к двум «богам» — инвестору и экспорту природных ресурсов.

Долго мантрой развития России были заклинания о привлечении иностранных инвесторов (включая капиталы наших олигархов, выведенные за границы нашей страны) — «бог-инвестор». И до сих пор Центробанк проводит денежную политику, которая создает благоприятные условия для экспортеров природных ресурсов, хотя это противоречит развитию внутреннего спроса, потому что экспорт — это тоже бог развития.

Западные развитые страны создали гораздо более изощренную систему получения внешних ресурсов — они продают «воздух», то есть спекулятивный капитал, который могут производить в неограниченных количествах благодаря навязыванию финансовых инструментов-услуг и печатанию резервных мировых валют.

По сути, произведена подмена: хозяйственная деятельность человечества как производство ценности и добавленной стоимости за счет совершения «полезной работы» над объектами природы (в конечном счете именно так) заменена на производство «из ничего» квазиматерии хозяйственной деятельности, всеобщего эквивалента — денег.

Советский и российский физик академик РАН Виктор Маслов отмечает: «С развитием информационных технологий деньги виртуализировались, и скорость их обращения стала сравнимой со скоростью движения фотонов: передача денег из одной точки мира в другую происходит часто посредством электронных импульсов, движущихся со “скоростью света”. Причем таким образом обращается весьма значительная часть финансов, поскольку электронным способом осуществляют транзакции крупные экономические агенты — банки. И с того момента, когда деньги “научились” двигаться со “скоростью света”, они приобрели волновые свойства, одним из которых является принцип тождественности частиц… Значение имеет не отдельная купюра и ее номерной знак, а ее номинальная стоимость и скорость, с которой она движется в денежном обороте…» А вот что о результатах, полученных Масловым, пишет профессор Михаил Хавинсон в журнале «Пространственная экономика»: «Применяя квантовую статистику Бозе — Эйнштейна и собственные разработки в области квантовой статистики, Маслову удалось предсказать катастрофические события 1990-х гг. <…> Дальнейшее развитие квантовой эконофизики В. П. Масловым, а именно использование теории фазовых переходов, т. е. лавинообразных переходов вещества из одного состояния в другое, позволило спрогнозировать финансовый кризис 2008 г».

Овладев бесконечным внешним источником финансовых ресурсов, западная мысль выдвинула еще один тезис, обесценивающий также и природные материальные активы: есть бесконечный внешний ресурс в виде энергии солнца и ветра, который наравне с инвестициями станет источником развития человечества. Отказаться от использования внутренних природных ресурсов пока невозможно, но в пределе в охранительной экологической повестке сверхзадачей является полная изоляция человека от земной природы и переход на внеземные источники ресурсов.

Ученые-материалисты о развитии «живых» систем

В целом логика описания развития любых человеческих систем как механических и неживых должна найти абсолютно внешние источники этого развития. Однако русская научная мысль искала иные способы описания.

В 1938 году академик Владимир Иванович Вернадский обозначил принципиальную разницу между живыми и неживыми системами: «Мы увидим в дальнейшем, что между физико-геометрическими свойствами живых организмов… и между такими же свойствами косной материи… лежит в некоторых отношениях непроходимая пропасть. Живое вещество является носителем и создателем свободной энергии, ни в одной земной оболочке в таком масштабе не существующей» («Философские мысли натуралиста». М., «Наука», 1988).

Принципиальную разницу между живыми и неживыми системами Вернадский видел в антиэнтропийном процессе создания свободной энергии, увеличения, а не рассеивания энергетических ресурсов, поступающих из внешней среды. То есть, рассматривая энергетический баланс живой системы, Вернадский отмечал, что приток энергетических ресурсов извне минус рассеяние энергии вовне не равны той энергии, которой обладает живая система.

Живая система сама производит работу, которая создает свободную энергию для роста и развития. Наиболее яркое выделение этого признака органической жизни было дано в «Геохимии» Вернадского: «Проявления жизни являются эмпирическим фактом, с трудом входящим в рамки других природных явлений в аспекте принципа Карно. Уменьшение энергии, ее рассеяние в виде тепла, не имеет места в жизни (такой, как мы ее понимаем) зеленых хлорофильных растений или автотрофных микробов, взятых в природном аспекте, то есть неразрывно от биосферы. Наоборот, в силу факта существования этих организмов количество свободной энергии, способной производить работу, очевидным образом увеличивается к концу их жизни в окружающей природе, в конце концов, с ходом геологического времени»

Если проецировать эту «живую» модель на территориальное развитие, то, конечно, только сами жители территории, будь то страна, регион или муниципалитет (в зависимости от масштаба рассмотрения), могут произвести ту полезную работу, которая станет причиной созидания и энергии развития. Причем ресурсы, над которыми эта работа должна быть произведена, всегда есть.

Первый вопрос: с чем же можно соотнести эту работу? Ответ простой: воля и труд жителей территории. В конце XIX века русский математик, физик и экономист Сергей Подолинский в своей работе «Труд человека и его отношение к распределению энергии» хорошо показал роль труда в увеличении энергии живых территориальных систем, сравнив энергетические эквиваленты прироста живой массы на естественных лугах и лесах Франции и на обработанных человеком полях за вычетом затраченной человеком и лошадью энергии.

Подолинский получил прирост на единицу вложенной энергии: «Вот несколько примеров из сельскохозяйственной статистики Франции, которые ясно показывают влияние, оказываемое трудом на увеличение накопления энергии на земле… каждая тепловая единица, приложенная в виде труда человека или лошади к устройству искусственного луга, производит избыток накопления солнечного тепла, равный 1 530 000 : 37 450 = 41 тепловой единице. Откуда ж берется избыток энергии, необходимой для выработки этого питательного и горючего материала? На это возможен только один ответ: из труда человека и домашних животных. Что же такое труд в таком случае? Труд есть такое потребление механической и психической работы, накопленной в организме, которое имеет результатом увеличение количества превратимой энергии на земной поверхности».

Второй вопрос в науке о развитии территорий: откуда берутся ресурсы для производства над ними работы, они же объекты приложения труда? И это вопрос самый сложный, а ответ довольно необычен! Как ни странно он прозвучит, ресурс и объект приложения всегда у нас под руками и, можно сказать «под ногами» — это пространство (и им так богата Россия!).

Мы привыкли считать, что пространство — однородная пустота. Это результат преподавания в школе устаревших представлений физики Ньютона или физики Нового времени (мышления модерна). Очевидно, что физика XX века в результате появления квантовой теории и теории относительности снимает сам вопрос о пустоте и непустоте пространства.

«Геометрический анализ реального пространства тел природы [идет] сейчас по разным путям, между собой несогласованным и выработанным разными исследователями — в разных областях знания <…> можно отметить три выражения мысли, их создающие. Это будут, во-первых, представления о полях, пересекающих пространство, и о наблюдаемом в них особом устроении, в частности, распределение в них силовых линий. Это будут, во-вторых, векториальные представления о пространстве, связанные с идеями о пространстве, пронизанном излучениями, определенного геометрического характера, системой волн. И, наконец, это будут представления о пространстве, все явления в котором подчинены определенной симметрии, которая может быть геометрически точно выражена <…> Геометрическое место, в котором наблюдается явление, имеет значение; физическая среда геометрически не однородна и может быть отличаема и изучаема <…> Пространство геометрии времен Ньютона неизбежно является пространством изотропным и однородным. Ему отвечает абсолютная пустота. С таким абсолютным пространством — пространством древней геометрии трех измерений — пустым, однородным, изотропным — исследователь природы реально не встречается» (В. И. Вернадский. «Пространство и время в неживой и живой природе. Часть 1. Проблема времени, пространства и симметрии, 1920‒1942).

Пространство-время является той материей из и в которой воплощается количественно измеримый мир. Вернадский обращает внимание, что оно пронизано «полями», имеет неоднородную структуру и как бы «направления», выражающиеся в векторном строении пространства-времени, в правых и левых симметриях, что выражается в принципиальной неравновесности и эктропийности происходящих в таком пространстве процессов!

Эти идеи продолжал развивать в теоретической и практической плоскости русский и советский ученый второй половины XX века Побиск Кузнецов. Академики АН СССР Виктор Глушков, Владимир Семенихин и Виктор Афанасьев в 1975 году охарактеризовали научную значимость работ Кузнецова следующим образом: «За период с 1956 по 1975 гг. П. Г. Кузнецовым выполнено более 60 работ в области термодинамики, экономики, кибернетики, биологии, химии, медицины, социологии, психологии… Несмотря на широкий диапазон исследуемых задач, работы П. Г. Кузнецова подчинены единой общей идее — раскрытию механизма явлений жизни и общества, созданию теоретических основ и практических систем управления объектами народного хозяйства».

Он пытался понять и выразить, за счет чего в живых системах (а человеческое общество, несомненно, является живой системой) происходит приращение свободной или полезной энергии, которая является причиной развития.

«Наличие факта, что в явлениях органической жизни “кажущийся коэффициент полезного действия” превышает 100% и имеет возможность неограниченного увеличения — это и есть качественное отличие эволюции органической жизни от эволюции неживой природы… Творчество есть “изменение” — “увеличение” и “уменьшение” мощности без изменения ее (энергии. — О. С.) величины, но при изменении: 1. “направления потока энергии”; 2. “плотности потока энергии”» (Кузнецов П. Г. «Обмен веществ — в живой и неживой природе»).

Таким образом, можно сказать, что созидательный труд человека, то есть «творческая воля», направлен на работу со средой, где внешний поток ресурсов как бы преломляется в пространстве этой среды, так как оно имеет свойства и структуру. При этом внешний поток меняет «направление» и «плотность».

Капиталы территории или портрет пространства

Приблизим эту теоретическую формулировку к конкретной работе по «развитию территорий». В 2020‒2021 годах АНО «Большая Земля» выполняло научно-исследовательскую работу по заказу Минсельхоза РФ. Нашей задачей было создать систему количественного измерения «территориального развития», основанную на объективных источниках данных.

Что в данном случае имеется в виду под понятием «объективные источники», чему оно противопоставляется? Предположим, мы хотим сравнить двух людей. Мы можем задать вопрос: кто из них лучше? Один метод — опросить окружающих. Получим субъективные оценки. Другой метод — обратиться к объективным следам взаимодействия этих людей с окружающей их средой.

Например, можно посчитать количество гостей за столом в Новый год или на дне рождения. У кого больше — у того лучше социальные связи. Можно измерить их «располагаемый доход». У кого больше — у того лучше хозяйственные связи или навыки. Можно посчитать площадь территории, посещенной человеком за год в своем муниципалитете. У кого больше — тот больше привязан к своей малой родине. Последнее звучит неожиданно, но если задуматься, то очевидно, что люди, собирающие грибы, ловящие рыбу, катающиеся на лыжах, выходящие в походы и на пикники, больше привязаны к малой родине, чем лежащие на диване в очках виртуальной реальности или сидящие на стуле и играющие с компьютером.

Мы привыкли считать, что пространство — однородная пустота. Это результат преподавания в школе устаревших представлений физики Ньютона или физики Нового времени (мышления модерна). Очевидно, что физика XX века в результате появления квантовой теории и теории относительности снимает сам вопрос о пустоте и непустоте пространства

Суть научного подхода к измерению всегда в обращении к «объективной материи», к количественно измеримым следам взаимодействия с ней. Субъективные оценки «качества среды», «удовлетворенности услугами», «доверия», «качества жизни» при помощи социологических опросов, фокус-групп, глубинных интервью дают нам не объективную картину, а картину «состояния сознания» опрашиваемых.

Можно задать вопрос: «Любите ли вы родину?» И в большинстве случаев получим ответ: «Да». А потом окажется, что в сложных обстоятельствах человек родину покинул, потому что ему стало некомфортно здесь жить. Дальше во время глубинного интервью можно сколько угодно выяснять, что же за «любовь к родине» у него была. И услышать рассуждения, что родина поступила плохо или какие-то люди на родине плохо себя ведут, и поэтому… Но так можно запутаться в субъективных оценках и словоблудии. Объективно «любовь» нужно оценивать по уровню взаимодействия, по материальным и объективным результатам деятельности: в скольких километрах от «предмета любви» ты сейчас и какова твоя площадь соприкосновения с «предметом любви»?

Поэтому мы количественно измеряли результаты взаимодействия жителей исследуемых территорий с территорией проживания (в границах муниципалитетов) четырех типов: экономические, социокультурные, взаимодействия с пространством и взаимодействия с экосистемой (природой). Учитывались только объективные или материальные результаты взаимодействия: движения денег, перемещения жителей в пространстве, материальные потоки биологических масс (людей, животных, растений, воды, отходов). Источники данных — big data банков, мобильных операторов, картографические сервисы, Росстат, ведомственные источники.

Полученные результаты мы разбили на три группы, которые назвали «капиталами территории»: «человеческий капитал», «социальный капитал», «внешний капитал». Несмотря на совпадение некоторых названий с употребляемыми в мейнстримных западных парадигмах, эти три вида капитала совершенно отличаются по содержанию и во многом отличаются по способам измерений.

«Человеческий капитал» в нашем понимании — это реализация жителями территории хозяйственных (экономических) навыков, а также интеллектуального и культурного багажа (потенциала). Следы реализации навыков, а не количество полученных дипломов. «Социальный капитал» — это уровень и плотность взаимодействия жителей друг с другом. «Внешний капитал» — это материальные ресурсы, в том числе инвестиции, поступающие на территорию, плюс «потенциал экосистемы» в отношении ее природных потенциалов: продукционного, средорегулирующего и рекреационного.

Созидательный труд человека, то есть «творческая воля», направлен на работу со средой, где внешний поток ресурсов как бы преломляется в пространстве этой среды, так как оно имеет свойства и структуру. При этом внешний поток меняет «направление» и «плотность»

Никаких «полученных дипломов» и «результатов социологических опросов» мы не учитывали. Только объективные материальные следы взаимодействия: полученные и потраченные деньги, плотность посещения территории, миграционные потоки («трудовые» и «выходного дня»), количество и направленность звонков в сетях мобильной связи, количественные характеристики физических масс (людей, животных, урожаев, надоев, природных и канализационных жидких стоков и т. п.).

В результате мы получили около 500 первичных параметров, которые объединили в 80 агрегированных метрик, характеризующих пространственные векторы, пронизывающие территорию извне внутрь, изнутри наружу и замкнутые внутри территории. Получился в некотором смысле баланс «энергомассопереноса» (есть такое понятие в ландшафтоведении и агрономии) территории, или некоторое подобие баланса метода «затраты — выпуск», за который экономист Василий Леонтьев получил Нобелевскую премию. А можно сказать иначе: мы получили портрет пространства территории!

Дальнейший (уже вне работы по НИР) анализ и осмысление некоторых парадоксальных результатов привел к гипотезе построения уравнения состояния территории, которое наследует направлению поисков описания живых систем русскими учеными. Мы заметили, что уровень доходов жителей (который мы вычисляли через ежемесячные расходы по данным банков, а не брали из официальной статистики) не коррелировал с размером внешних инвестиций и наличием на территории исследуемых муниципалитетов крупных и средних предприятий. И векторы трудовой миграции не соответствовали градиенту вакансий на внутреннем и внешнем для территории рынках труда, а также вектору разницы в размере оплаты труда. Попросту говоря, доходы людей не зависели от наличия крупных предприятий, а миграционные потоки не были направлены туда, где оплата труда выше.

Вообще говоря, в экономической теории уже отмечался похожий парадокс. Попытки установить связь между падением ВВП и ростом безработицы (закон Артура Оукена) или темпами роста производства и, как следствие, снижением безработицы, увеличением зарплат, спроса и в конечном счете инфляции (косвенно это было бы следствием кривой Филлипса, постулирующей зависимость между ростом производства и увеличением спроса на рабочую силу, который приводит к росту зарплат) не увенчались успехом: данные не позволяют выявить устойчивых корреляций.

«Более того, в ряде исследований (см., например, Бруно, Эстерли (Bruno and Esterly, 1994) авторы стремятся показать наличие отрицательной связи между инфляцией и темпами роста производства, что плохо согласуется с логикой кривой Филлипса, ибо увеличение темпов роста производства должно было бы сопровождаться падением безработицы и, следовательно, повышением инфляции» (В. М. Полтерович. «Кризис экономической теории»).

В поисках объяснения этих парадоксов мы заметили, что наблюдается зависимость доходов жителей и миграционных потоков от размера суммы человеческого и социального капиталов. Мы предположили, что человеческий и социальный капитал (именно в нашей трактовке, а не в господствующих западных парадигмах) характеризует «полезную работу», которую производят жители территории над самим пространством территории.

Это взаимодействие характеризуется векторами денежных и материальных потоков (и они отражают те самые поля, пронизывающие пространство, о которых писал Вернадский) и изменением потенциалов экосистемы. Эта «полезная работа» над внешними и внутренними ресурсами территории, производимая жителями, в живой системе территориального развития приводит к приращению «свободной энергии» (Вернадский) или «мощности» (Кузнецов) жизни на территории, то есть по-настоящему развивает территорию. Количественно это выражается и в увеличении реальных доходов жителей территории, и в миграции на эти территории, а не оттуда, и в улучшении состояния экосистемы — ее продукционного, средорегулирующего и рекреационного потенциалов.

В противном случае, если такая «полезная работа» над пространством и ресурсами (внешними и внутренними) жителями не производится, то не происходит преломления энергетических потоков сквозь призму структуры пространства территории, не происходит аккумуляции «свободной энергии» на территории. Территория превращается в «черную дыру», которая, с одной стороны, засасывает внешние ресурсы и требует все новых, а с другой стороны, свои внутренние ресурсы она распыляет, то есть деградирует.

Две задачки на уравнение состояния территории

Можно простым языком на жизненных примерах из нашей практики объяснить наше «уравнение состояния» территории.

Мы работали в одном из районов черноземного Юга России, где провел юность известный российский олигарх. Из самых благих побуждений он стал мощным источником внешних инвестиций в район: возрождал предприятия, вкладывал деньги в систему образования, здравоохранения и в объекты культуры. Кроме того, черноземы (природа) этого района давали мощный продукционный потенциал для экономики. В муниципалитете проживало 120 тыс. человек, примерно половина (около 60 тыс.) была в трудоспособном возрасте (это типовая пропорция для большинства регионов РФ).

На предприятиях, возрожденных олигархом за миллиарды рублей, трудились около 700 человек (современные предприятия с высокой производительностью труда). Это примерно 1,2% трудоспособного населения.

Поскольку район находился недалеко от областного центра, большинство жителей предпочитали трудиться на низкооплачиваемых работах, зато в областном центре (значит, все налоги оставались там). Они предпочитали отдыхать, доехав за пять часов до моря, а не у себя в районе, и тратить деньги в торговых центрах, магазинах и ресторанах областного центра (значит, и значительная часть доходов жителей оседала вне территории). Не это ли и есть те вектора воль  людей, которые образуют напряженность поля пространства, о чем и писал Вернадский?!

Жители этого района всегда ценили то, что есть у них в районе, ниже, чем то, что за его пределами. Система образования в районе подталкивала их к тому, чтобы быть программистами, юристами, бухгалтерами, «менеджерами чего-то там» или на худой конец охранниками, но главное — работать «не здесь». От традиционной кухни, праздников и других обычаев не осталось и следа. Фастфуд, суши и пицца ценились выше, чем домашние котлеты и свежая рыба. Это свидетельствует о культурной деградации. Еще в доковидное время администрации района пришло в голову ввести комендантский час для несовершеннолетних детей (полная дичь!), так как они считали, что гулять детям после занятий небезопасно.

Описанная картина свидетельствует о крайне низком социальном и человеческом капитале.

В великую русскую реку, которая текла в районе, у них было принято сбрасывать с обрыва целые прицепы бытового мусора, в реке они не купались, рыбу не ловили, на лодках не плавали, даже на берегах пикники не устраивали (берега размыло и заболотило). Интенсивное и поливное сельское хозяйство засаливало почвы, и чернозем исчезал со скоростью 7% в год. Экосистема деградировала.

В результате район превратился в «черную дыру» для олигарха и регионального бюджета. Несмотря на огромные в сравнении с большинством районов России инвестиции, миграция росла год от года. Реальные доходы жителей этого южного черноземного и близкого к областному центру района (измеренные нами по big data от банков) были ниже, чем, например, доходы жителей удаленного и тогда считавшегося депрессивным нечерноземного района Вологодской области — Тотемского.

Губернатором была инициирована отставка главы района. Рейтинг олигарха, по данным социологических интервью, проведенных в районе, был низок: требования жителей к нему год от года росли, а он не успевал им соответствовать. Это пример того, как внешние инвестиции и благоприятные условия при отсутствии «полезной работы» жителей над данными ресурсами ведут не к развитию, а к деградации территории, к «черной дыре».

Другой пример — абсолютно положительный — я приведу из истории, описанной моим прадедом — земским, а затем губернским агрономом Иваном Павловичем Степановым в работе «Опыт монографического описания д. Курово Дмитровского уезда». Он был однокашником Александра Васильевича Чаянова по Петровской (ныне Тимирязевской) сельскохозяйственной академии и его сподвижником, на практике осуществившем идеи Чаянова.

Статистика по деревне Курово велась с 1886 по 1922 год. Причем статистика именно в вышеописанном смысле — количественное измерение результатов деятельности жителей деревни, их хозяйственного, социокультурного и экологического взаимодействия с территорией проживания. По мысли Чаянова, агроном — это не специалист по земледелию и скотоводству, а скорее в нашем современном смысле — специалист, ответственный за комплексное развитие территории (экономическое, экологическое и социокультурное).

К 1886 году жители деревни вели хозяйство традиционным способом: трехпольное земледелие, сеяли рожь и кормовые злаки. Это не давало возможности получить даже пропитание семьи на год. Хлеб заканчивался в половине года, приходилось докупать готовый. В деревне на 50 дворов было всего пять коров, так как кормов с естественных пастбищ не хватало на большее стадо. Соответственно молоко употреблялось не всеми, мясо на столе было реже, чем раз в неделю.

К тому же лес, материал для строительства и источник отопления, был в дефиците: окрестные леса находились в умирающем состоянии. Поэтому трое из каждых пяти взрослых жителей деревни две трети года зарабатывали отходничеством, а именно работали на фабриках в Москве.

Поразило меня и то, что в деревне было всего несколько самоваров — чай не пили. Большинство изб топилось по-черному, площадь окон была минимальна и не позволяла хорошо видеть стены.

Не правда ли, знакомая нам нынче картина: деревня загибается, жители уходят в большой город зарабатывать? Сейчас любой «развивальщик территории» посоветовал бы им найти инвестора, а государству — вложиться в инфраструктуру. Но тогда было принято иначе смотреть на мир. Живые люди сами, работая над своим пространством, осваивая его своей волей и трудом, меняли и свою жизнь, и само пространство.

Во-первых, агроном постепенно убедил жителей полностью изменить методы хозяйствования! И совершенно не за счет покупки производительной техники. Побиск Кузнецов назвал бы это изменением направления энергии. Крестьяне полностью отказались от сева хлебных злаков в пользу технических, которые были нетребовательны к климату и почве.

Технические злаки стали продавать, а хлеб покупать, да еще оставалась прибыль. Кроме того, агрономы уговорили крестьян искусственно воздействовать на экосистему их земли — начать сеять траву (вот не было на них Греты Тунберг!). Сеять траву было для крестьян полной дичью, они никогда этого не делали. Но расширив естественную кормовую базу за счет искусственных методов, они увеличили стадо до сотен коров и завели молочный кооператив. Стали продавать и пить молоко, есть мясо два-три раза в неделю.

Было заведено широкополосное девятиполье, плодородный слой земли перестал деградировать, а наоборот, стал набирать силу. А еще была введена расчистка леса от сухостоя, валежника и подроста, регулярные высадки и рубки, в лесу крестьян уговорили пасти скот. И лес стал возрождаться.

В итоге к 1913 году отходничество в город прекратилось, крестьяне сами зарабатывали деньги на своей территории. 80% домов было перестроено на отопление по-белому, площадь окон выросла в полтора раза, стало видно стены, их начали украшать картинками. Самовары появились в каждой избе. На деньги общины было построено общественное здание для проведения агрономических лекций и общественных мероприятий, куда просились приходить жители окрестных деревень.

В благодарственном письме крестьяне написали: «…следуя Вашим указаниям, мы изменили формы развития своего хозяйства, и этим не только улучшили свое материальное положение, но и подняли свое хозяйство на такую высоту, что нас увидели представители всей необъятной России…»

Без инвесторов, без взываний к губернатору и царю-батюшке, без реформ Столыпина (не разрушая общину) — исключительно собственной созидательной волей, работая над собственным неплодородным, сложным для хозяйственного освоения пространством, приспосабливая, преломляя энергию своего труда через структуру этого пространства, крестьяне за двадцать лет улучшили не только свое благосостояние, но и своей территории, экосистемы.

Почему пространство — настоящее богатство России

Глядя назад, мы можем всегда оправдать свое нынешнее бессилие и упование на «внешние силы», потому что мы видим пути, по которым уже прошли наши предки, осваивая разнообразные пространства России. Мы как бы говорим: «Но это же было ясно, что надо было траву сеять, чтоб коров прокормить и молочный кооператив создать, а теперь то неясно, что делать», «но это же ясно, что казакам было нечего делать, только как переть в Якутию и на Чукотку, они же знали, что там медом намазано, а теперь то неясно, где намазано медом», «ясно же, что с Гитлером надо было воевать и всем миром на защиту Отечества и человечества вставать, иначе цивилизации бы конец пришел, а теперь то неясно, где продолжение цивилизации, а где ее конец».

Но это теперь ясно, глядя назад, а тогда кому-то было ясно, а кому-то неясно. Все всегда сложно относительно будущего, потому что мы его творим каждую секунду, все наши воли дают какую-то равнодействующую волю или безволье.

Истинная причина жизни всегда будет ускользать от научного объективного взгляда, мы можем только развивать жизнь, направляя волю не к смерти, а к жизни, исследовать, что есть живое и чем оно отличается от мертвого. Именно это и характеризует русскую научную, да и благую мировую мысль

Если мы выбросим из головы морок логики примитивного материализма, который всегда ищет внешние причины развития (то в теории Большого взрыва, то в инопланетянах, то в инвесторах, то в продаже газа и нефти), безуспешно силится понять причину оживления мертвой материи, то станет ясно, что целокупно живое сразу создано живым и причина развития живого заложена в нем самом.

Истинная причина жизни всегда будет ускользать от научного объективного взгляда, мы можем только развивать жизнь, направляя волю не к смерти, а к жизни, исследовать, что есть живое и чем оно отличается от мертвого. Именно это и характеризует русскую научную, да и благую мировую мысль.

Неудивительно, что в конце жизни в лихие 1990-е русский и советский ученый-материалист Побиск Кузнецов в назидание физикам процитировал книгу «Православие и экология» Святейшего Патриарха Московского и всея Руси: «Потеряв укорененность в надмирном, человек оказался поглощенным стихиями мира, оказался заложником низшего, чем он сам… “Космос” стал расползаться в “хаос”. Второе начало термодинамики, не сдерживаемое усилиями человека, стало универсальным законом мироздания, вектором же развития мира стало нарастание энтропии, приближение к смерти. Смерть, которую по слову Писания, Бог не сотворил, стала втягивать в себя все сущее… Человек вводится в этот мир, как в храм. В этом храме ему надлежит быть предстоятелем. Будучи материально-духовен, человек в себе и через свой труд может и призван соединить мир и Бога в едином литургическом делании… Возделывая мир и в своем возделывании познавая сродненность мира-твари с Богом-Творцом, раскрывая эту связь, человек преображает космос».

В этих строках патриарх Алексий выразил то, что всегда лежало в основе любого «территориального развития». Сейчас нам предстоит спешно бежать с тупикового пути переводной западной механистической урбанистики, создать теорию развития на основе традиций русской мысли и ей следовать, иначе нас ждет «неуправляемое сжатие» и русского пространства, и пространства человеческой цивилизации. Именно освоенное пространство само по себе — это главное богатство России.