Два года фундаментальной переоценки наших сил, идентичности и национальных интересов. «Крымская весна» только положила начало этому долгому процессу, СВО же вынудила быстро определять позицию без полутонов.

Бойцы первой волны, которые тряслись в бэтээрах и КамАЗах, вереницей заходивших под Киев, многим позже признавались, что долго оставались в неведении о своей миссии, хотя, конечно, догадывались. Потом с колес вошли в бой, остервенело дрались и пробивались к Окружной украинской столицы, были выведены под стамбульские договоренности, многие тут же оказались переброшены на другой фронт и только тогда, едва переведя дух, осознавали происходящее и свою роль в истории.

Контрактники «пятисотились», иные от страха, иные от малодушия. Но многие потом рассказывали о сильных моральных терзаниях: в сознание не укладывались ужасы масштабной войны, а с другой стороны, оно пыталось найти опору в представлениях о чести, братстве, Отечестве. Этот поиск себя мог длиться неделями. В тылу же на него уходили месяцы. И кстати, некоторые «пятисотые» искали возможность вернуться. «Тыловики» же просто выключали телевизор.

В конечном счете, и те и другие приходили к простому пониманию: либо мы, либо они, и в целом именно эта дихотомия определила поддержку СВО в обществе, при том что оценки решений руководства могли разниться. Существенная разница заключается в том, что солдаты для защиты коллективного «мы» готовы жертвовать жизнью. «Тыловики» — лишь принципиальностью.

Двадцать третьего февраля известный российский командир Александр Ходаковский рассказал историю об одном столичном руководителе, который запретил сотрудницам поздравлять коллег-мужчин с праздником и порекомендовал «собранные деньги употребить на более полезное дело», имея в виду поддержку фронта. «В текущих обстоятельствах День защитника Отечества приобретает не новые смыслы, а просто смысл», — заметил Ходаковский.

Мнение вызвало активную дискуссию, в ходе которой предлагалось не «фрагментировать» общество, не отнимать у мужчин праздник, признавать вклад тыла в защиту Отечества, ведь даже налоги идут на общее дело, а кроме того, учесть технологическую возможность «программирования» детей и взрослых на «гендерно правильное поведение».

Не для спора, а в развитие основной мысли хотелось бы подчеркнуть важную деталь, которой мы вынужденно учились и после старта СВО, и во время мобилизации, и под бомбежкой Белгорода: все достойное в жизни имеет свою цену, а цена защиты Отечества предельная — человеческая жизнь. Тот, кто осознанно готов ее заплатить, имеет право на свой праздник, не вперемежку с «носками» и тыловыми радостями.

Украинское сражение давно превратилось в битву на истощение — экономик, армий, ВПК. Еще один наиважнейший ресурс — люди, готовые отдать жизнь за Отечество. На Украине их немало, и они пока цементируют ее оборону. Причем в окопах сидят в основном мужчины средних лет, которые впитали представление о защиты Родины еще с советских времен и по инерции перенесли его на свою новую страну. Молодежь, как и российская, измеряющая Отечество простыми житейскими радостями, на передовую не рвется.

И все-таки Украина проиграет, и не потому, что нас численно больше. Украинцы перевели дух после бурного 2022-го и задумались о том, что такое их Отечество. Защищать «свое» от чужаков естественно, но «своего» у нашего соседа остается все меньше. Суверенитет потерян, бюджет заемный, земля и производство проданы. В обмен на западную помощь украинские власти предлагают предоставлять солдат «для войны вместе со Штатами в Иране, Китае или КНДР». Киевские элиты не стесняясь постулируют готовность стать форпостом западного мира для истощения России. Стоит ли такое потерянное Отечество жизни?

Похоже, Владимир Путин, настаивая на переговорах, предлагает украинцам альтернативу. И вот за нее как раз стоит побороться.