Россия вошла в 20-е годы этого века как крупнейший экспортер природного газа в мире. Инфраструктуру добычи и транспортировки несметных залежей полуострова Ямал до газовых горелок немцев, итальянцев и французов строили несколько десятилетий. Энергетическому союзу «газ в обмен на мерседесы» не мог помешать ни железный занавес, ни смута 1990-х, ни даже революция на Украине. Очень вероятно, не помешало бы и начало СВО, но статус-кво, когда в российско-европейских отношениях политика политикой, а бизнес бизнесом, сильно раздражал американцев.

И вот последняя видимость приличий, называемых международным правом, испарилась, и в течение последних двух с лишним лет политический истеблишмент США предпринял много усилий для ограничения возможности крупнейших газовых экспортеров России работать на внешних рынках: от санкций до терактов на магистральных трубопроводах. Более того, согласно заявлениям президента РФ Владимира Путина, в последнее время предпринимаются попытки повредить магистральные газопроводы, соединяющие Россию с Турцией: «Голубой поток» и «Турецкий поток».

Управление энергетической информации (УЭИ) минэнерго США — один из авторитетнейших в мире think tank, который часто выступает в оппозиции другим интеллектуальным институтам — МЭА и ОПЕК. Согласно прогнозу УЭИ, российские поставщики сохранят текущий (крайне ограниченный) уровень экспорта газа до середины этого века, даже несмотря на амбициозные планы построить СПГ-терминалы на Ямале, Балтике и Дальнем Востоке и проложить магистрали в Китай. То есть минэнерго США даже не скрывает, что русский газ до середины века будет заперт в Сибири. Покинуть страну ему не позволят санкции, война на Украине, а если потребуется, то и очередной теракт на инфраструктуре.

Согласно базовому прогнозу УЭИ, уже в ближайшие годы крупнейшим газовым экспортером станут страны Ближнего Востока во главе с Катаром. А к середине следующего десятилетия Северная Америка (США, Канада, Мексика) обгонит Россию по объемам экспорта природного газа.

Впрочем, в большой газовой игре европейский рынок совсем не «большой куш». Он стабилен, а спрос на природный газ здесь будет колебаться в рамках погрешностей с поправкой на погоду. Взрывной рост спроса в ближайшие годы будет происходить в Азии, где проживет более 4 млрд человек. Это Индия — 1,4 млрд жителей, Индонезия ― 279 млн, Пакистан ― 235 млн, Филиппины, Вьетнам и Япония (по 100‒120 млн) и, конечно, крупнейшая экономика макрорегиона — Китай (1,4 млрд).

Кроме России, желающих снабдить первичной энергией жадную до них Азию, много ― от Канады и Африки до Ирана и Австралии. И американцы со своим СПГ, отгружаемым из Мексиканского залива, тут имеют самые слабые конкурентные позиции: СПГ по стоимости производства и доставки уступает трубному газу; везти испаряющийся сжиженный товар из стран Ближнего Востока и Австралии в АТР много быстрее и ближе, чем из США. Для американского нефтегаза самый логистически удобный — рынок Европы. Он платежеспособен, относительно близок. Да и многие акционеры американских СПГ-терминалов как раз компании из Европы. В этих условиях, даже если трубопроводы, соединяющие Россию с Европой, восстановят свою работу, выдавить американский СПГ с этого рынка будет очень сложно. Сопротивление будет колоссальным.

Параллельно в России разворачивается драма национального масштаба. Основной бенефициар российско-европейской дружбы «Газпром» потерял европейский рынок сбыта и в придачу заметно потеснен на внутреннем. Агрессивные конкуренты — «Роснефть», «НоваТЭК» и «ЛУКойл» ― сильно подъели доли «Газпрома». В итоге — рекордный убыток газовой монополии по итогам работы в прошлом году: 629 млрд рублей. Сумма действительно существенная. Если разделить этот убыток на всех жителей страны, то получится, что каждый россиянин недосчитался 4300 рублей национального богатства.

Впрочем, монструозный «Газпром» шел к этому кризису много лет, на исторических развилках осознанно отказываясь от диверсификации своего сбыта и переделов: массового производства СПГ, пластмасс, удобрений. Единственная отрасль, где газовой монополии удалось закрепиться, — электроэнергетика.

Если рассказать господину Раджу Кумару Сингху (министру энергетики Индии) или Чжану Цзяньхуа (главе государственного энергетического управления КНР), что у нас в стране есть 100‒150 млрд кубометров очень дешевого газа в год и мы не знаем, что с ними делать, то они оба будут долго смеяться.

Сейчас нет ни одной отрасли первого передела газа, которой не пророчили бы рост в ближайшие годы: рынок пластмасс удвоится, рынок аммиака утроится (в первую очередь за счет роста спроса на топливо ― аммиак может использоваться вместо судового мазута или дизеля), глобальный спрос на электроэнергию вырастет на десятки процентов. А есть еще мир малотоннажной химии ― растворители, смолы, спирты и уксус. Ну и, конечно, многострадальная технология GTL (gas-to-liquid) — производство синтетической нефти и дизеля из природного газа. О технологии говорят много лет, а вот реализовать в промышленном железе так и не смогли.

То есть вопроса, что делать с избытком газа в России, стоять не должно. Вопрос должен стоять так: во что его переработать, чтобы получить максимальную прибыль от переделов и надежный сбыт. Если это получится сделать, то американцам можно будет сказать большое спасибо за то, что они оставили наш газ в стране: на его переработке можно заработать кратно больше, чем на его экспорте.