Тем не менее трудно не заметить тенденцию: все больше исследователей поднимают вопрос цифровой деменции. Так, в декабре 2024 года эксперты Международной программы по оценке компетенций взрослого населения (Programme for the International Assessment of Adult, PIAAC) пришли к выводу, что уровень грамотности в Европе снижается и необходимо ввести постоянное обучение для взрослых.

По оценке PIAAC, за последнее десятилетие читательская грамотность заметно снизилась в 11 странах, наибольшее падение этого показателя отмечается в Польше (−31 балл по сравнению с аналогичным исследованием 2011 года), Литве (−28), Южной Корее (−23) и Новой Зеландии (−21 балл), а математическая грамотность ухудшилась в семи странах, особенно явно опять-таки в Литве (−22 балла) и Польше (−21 балл).

Эксперты объясняют это тем, что люди стали реже сталкиваться с задачами, которые требуют углубленного анализа информации, и все больше полагаются на современные технологии. В результате базовые навыки — способность концентрироваться на одном деле и мыслить логически — постепенно ослабевают.

Эти выводы подтверждают и эксперты в области нейропсихологии.

«Мы фиксируем тревожные тенденции. Люди, окончившие школу и даже получившие высокие баллы за выпускные экзамены, поступают в вузы, но при этом у них оказываются не сформированы познавательные механизмы, необходимые для того, чтобы освоить вузовскую программу. Многие из них не могут читать длинные тексты: им бывает трудно освоить даже научно-популярные издания, потому что у них не хватает навыков самостоятельной работы с текстовой информацией (например, ее структурирования, выделения главного, смыслового сжатия или разворачивания) и их никогда не обучали тому, как эти навыки можно целенаправленно развивать. Как правило, таким проблемам с мышлением и речью сопутствуют слабое, неустойчивое внимание и плохая память, поскольку эти познавательные функции, согласно результатам исследований, очень уязвимы у тех, кто много времени проводит онлайн и злоупотребляет использованием смартфонов, — отмечает ведущий научный сотрудник Центра исследований интеллекта и когнитивного благополучия Института когнитивных нейронаук НИУ ВШЭ Ольга Щербакова. — Мы видим, что те интеллектуальные навыки, которые должны быть присущи взрослым психически здоровым людям и которые обеспечивают им возможность ориентироваться в сложной информационной и материальной среде, у современных молодых взрослых часто бывают не сформированы и могут работать только при опоре на гаджеты и внешние технологии».

Теряем голову

Известен так называемый эффект Флинна (назван в честь новозеландского психолога Джеймса Флинна, опубликовавшего в 1984 году статью «Средний IQ американцев: массовый рост с 1932 по 1978 год»), согласно которому каждое новое поколение становится умнее предыдущего как в отдельных странах, так и в целом по миру. Этот эффект рассматривался учеными как парадокс: его оказалось невозможно объяснить факторами эволюционно-генетического толка. Однако дальнейшие исследования этого феномена в отдельных популяционных группах показали, что с середины 1990-х рост остановился, а затем начался спад. Люди как будто разделились на два условных лагеря: одни с критическим мышлением, а другие — с клиповым.

Предпосылки описания клипового типа мышления появились еще в 1960-х годах, в работах Маршалла Маклюэна и Элвина Тоффлера. Они оба независимо друг от друга пришли к выводу, что человечество в глобальном смысле начинает терять способность воспринимать информацию целиком. Люди стали мыслить фрагментами, ухватываясь только за яркие образы, они не способны долго концентрироваться и постоянно переключают внимание с одного на другое. Им трудно читать длинные тексты, смотреть длинные фильмы и долго слушать однообразную музыку. У них также страдает анализ: они уже сами не перерабатывают информацию, за них это делают различные медиа. В итоге вместо приобретения важных когнитивных навыков у человека развивается так называемое клиповое мышление.

«В клипе могут отсутствовать сюжет и логическая структура, а воздействие на зрителя часто производится за счет обилия ярких и чрезмерно стимулирующих образов, которые быстро сменяют друг друга и вызывают сильные чувственные впечатления и яркие эмоции. За счет сенсорно-эмоциональной перегрузки и высокой скорости воздействия у зрителя возникает иллюзия, что это чередование случайных фрагментов информации отражает объективно существующие связи между явлениями и сообщает ему что-то важное об устройстве реального мира, — рассказывает Ольга Щербакова. — Такой режим работы психики естественен для трех-четырехлетнего ребенка; если же он постоянно используется взрослым человеком, то не оставляет ему возможности для задействования собственных мыслительных ресурсов и включения тех когнитивных операций, которые позволяют нам по-настоящему познавать действительность. Опасность здесь заключается в том, что после длительного времени, проведенного в таком режиме, у человека нередко возникает субъективное впечатление, что он получил важную информацию, хотя на самом деле он потратил много эмоциональных и интеллектуальных сил впустую и остался истощенным. Он не получил новых знаний и не вышел на новый уровень понимания реальности, который мог бы использовать в других сферах жизни. Описанный способ взаимодействия с информационной реальностью далеко не самый выигрышный, но многие молодые люди выросли именно на таком способе подачи данных и по-другому воспринимать информацию уже не могут».

Несмотря на то что нейробиологических исследований, доказывающих, что клиповое мышление — это действительно особый тип мышления и определенный психический процесс, до сих пор нет, ученые не сомневаются, что в плане восприятия информации общество изменилось. Считается, что наиболее сильно эти метаморфозы коснулись молодого поколения — тех, кто вырос «с телефоном в руках».

«В социальных науках уже закрепились два термина, которые описывают разные поколения людей, чьи отношения с цифровым миром сильно различаются между собой: “цифровые иммигранты” и “цифровые аборигены”. Первые — это люди, которые учились читать, писать и, главное, думать до того, как у них появились персональные цифровые устройства. В России это словосочетание обычно используют для обозначения людей, которым 30 лет и более. Вторые — это более молодые поколения, которые выросли в условиях постоянного взаимодействия с гаджетами. Их базовые познавательные процессы — внимание, память, мышление, речь — формировались уже в связке с цифровыми устройствами и привыкли функционировать с опорой на них, из-за чего самостоятельное использование этих функций (например, когда нельзя быстро найти решение задачи в поисковике или воспользоваться автокорректом) нередко оказывается затрудненным. Если речь идет о поколении нынешних старшеклассников и студентов, которое только вступает в самостоятельную жизнь, можно увидеть, что их познавательные функции во многом сращиваются с большими языковыми моделями. Это означает, что в ближайшем будущем произойдет еще более выраженная трансформация когнитивной сферы по сравнению с тем, как она была устроена у предшествующих поколений», — комментирует Ольга Щербакова.

По сути, это замкнутый круг: распространенность клипового мышления заставляет социальные сети и другие платформы делать контент еще короче и ярче, а такой ответ на изменившиеся запросы общества только ухудшает ситуацию. В итоге проблема приобретает больший формат.

ChatGPT вместо мозга

Если в конце XX века ученые говорили о делегировании функции анализа информации массмедиа, то сейчас «подручными мозга» стали чат-боты. Использование чат-ботов в наши дни нашло отражение практически во всех сферах деятельности: от электронной коммерции до промышленности и сферы образования. Появление в 2022 году ChatGPT от OpenAI стало прорывом: всего через пять дней после запуска этот сервис набрал 1 млн пользователей, к августу 2024-го у него было более 180,5 млн активных пользователей, а в настоящее время более 400 млн активных пользователей по всему миру в неделю.

ChatGPT используют для быстрого поиска информации, создания документов, написания статей, составления планов и многого другого. Не брезгуют им и при обучении, в частности при написании дипломов. Например, в Москве, в Российском государственном гуманитарном университете, студент Александр успешно защитил дипломную работу, которая была написана с помощью ChatGPT. Нейросеть предоставила студенту несколько глав, включая аналитическую часть и ссылки на научные источники. Комиссия оценила работу на «удовлетворительно».

Позже стало известно еще о нескольких случаях такого «жульничества». Тогда некоторые вузы разрешили использовать этот инструмент. Среди них был Московский городской педагогический университет (МГПУ), который разработал правила использования ИИ при написании выпускной работы, о создании форматов «сотрудничества студента с ИИ» при написании квалификационных работ заявили Университетский колледж Лондона (UCL) и Университет Глазго.

Технологии сами по себе не «разрушают» ум, но меняют его функционирование. Риски возникают при пассивном поведении: бесконечном скроллинге соцсетей, погружении в алгоритмические «пузыри» или при подмене реального опыта виртуальным

Большинство крупных классических вузов, как в России, так и за рубежом, пока опасаются давать ИИ-помощникам зеленый свет: например, Гарвард использует чат‑бота с ИИ только в качестве преподавателя на курсе программирования, а Оксфордский и Токийский университеты и Институт политических исследований в Париже и вовсе запретили студентам сдавать научные работы, которые написаны с помощью ChatGPT. О возможности введения тотального запрета на чат-боты в учебе говорят и в Китае, но в целом по этой теме пока не сформировано однозначной позиции, ее только начинают изучать.

«В нашем собственном исследовании мы показали, что существует статистически значимая взаимосвязь между желанием использовать нейросети в подготовке письменных работ и низкой успеваемостью студентов мужского пола. Студенты, которые демонстрируют слабые академические успехи, в большей степени прибегают к ChatGPT, чем их преуспевающие в обучении одногруппники. Такой технологический “костыль” может способствовать снижению учебной мотивации и познавательной активности обучающихся», — констатирует кандидат психологических наук, декан факультета «Экстремальная психология», доцент кафедры научных основ экстремальной психологии факультета «Экстремальная психология» Московского государственного психолого-педагогического университета Дмитрий Деулин.

Так, по его словам, гаджеты и ИИ стали оказывать значительное влияние на способность человека принимать решения, увеличивается прокрастинация (когнитивная лень) и снижается познавательная самостоятельность. Мыслительные процессы человека передаются на аутсорсинг передовым технологиям. Взаимодействие с чат-ботами может приводить к нарушениям в коммуникативной сфере и социальном взаимодействии. Когда люди обращаются к ИИ для выполнения рутинных задач, они могут упустить возможность практиковаться и совершенствовать свои когнитивные способности, что потенциально может привести к умственной атрофии, ограничивающей их способность к независимому мышлению.

Тем не менее не стоит воспринимать ИИ как абсолютное зло. Как рассказала нам врач лучевой диагностики, преподаватель МФТИ, эксперт социального проекта «Деменция.net» Анна Хоружая, инструменты анализа данных (например, AI-визуализаторы исследований) развивают системное мышление, если используются как вспомогательные, а не замещающие интеллект.

«Например, использование чат-ботов с ИИ совершенствует исполнительные навыки. ИИ и виртуальная реальность как передовая технология могут дополнить человеческое познание и обеспечить уникальный опыт, который может улучшить когнитивные реакции на реальные жизненные сценарии. Парадокс технологий — их потенциальная губительность или польза для ума — объясняется контекстом их использования. Технологии сами по себе не “разрушают” ум, но меняют его функционирование. Риски возникают при пассивном или зависимом поведении: например, бесконечный скроллинг соцсетей, погружение в алгоритмические “пузыри” или подмена реального опыта виртуальным. Однако польза проявляется в активном применении технологий: онлайн-курсы для обучения, развитие цифровой грамотности, доступ к когнитивным тренажерам», — пояснила Анна Хоружая.

Путь к когнитивной атрофии

Так стоит ли нам опасаться цифровой деменции? Обычная деменция — это очень серьезная патология, которая проявляется в стойком снижении познавательной деятельности, при котором человек частично или полностью утрачивает ранее полученные знания и навыки, а также испытывает трудности с приобретением новых или вовсе не способен делать это. В отличие от умственной отсталости, которая представляет собой недоразвитие психики, деменция — это распад психических функций, который происходит в результате заболевания или повреждения головного мозга после завершения его созревания. Чаще всего деменция проявляется в пожилом возрасте. В народе такое состояние называют старческим слабоумием или старческим маразмом. Это настоящее заболевание, которое признано врачебным сообществом.

Под цифровой деменцией подразумевают негативное влияние цифровых технологий или информационного перегруза на когнитивные функции человека, ведущее к стойкому снижению памяти, концентрации внимания и других познавательных способностей. Этот термин был впервые введен немецким нейробиологом Манфредом Шпитцером в 2012 году, когда он опубликовал книгу «Цифровая деменция».

Считается, что цифровая деменция пока является проблемой молодых людей. В публикациях также встречается неофициальное словосочетание «цифровая аутизация», которая в большей степени сводится к возникновению проблем в социальном взаимодействии из-за чрезмерного использования гаджетов.

«Происходит свертывание социальных контактов, снижается уровень эмоционального интеллекта, может происходить социальный распад личности, развиваться интровертированность, шизоидная акцентуация (характеризуется замкнутостью индивида, его отгороженностью от других людей) и так далее. Гипотетически можно предположить даже угрозу формирования психиатрического статуса личности. Но для этого возникает необходимость серьезной верификации изначальных гипотез, проведения научных исследований и получения доказательств», -— поясняет Дмитрий Деулин.

Таким образом, при цифровой деменции страдают показатели памяти, внимания, мышления, а также наблюдаются некоторые эмоциональные нарушения. Человеку становится трудно воспринимать детали, если он читает текст или смотрит длинное, информационно насыщенное видео. Ему трудно удерживать внимание даже на небольших объемах информации, хочется постоянно отвлечься.

По словам Ольги Щербаковой, такое методичное делегирование естественных познавательных функций внешним устройствам постепенно приводит к тому, что людям становится сложно запоминать даже небольшие объемы информации и самостоятельно осмыслять ее.

Основные причины развития цифровой деменции включают пассивное потребление информации, когда гаджеты заменяют процессы запоминания и анализа.

«Например, использование навигатора вместо развития пространственного мышления или поисковика вместо попыток самостоятельно вспомнить информацию. Многозадачность и фрагментация внимания тоже играют свою роль: постоянное переключение между уведомлениями, приложениями и задачами снижает способность к глубокой концентрации», — описала Анна Хоружая.

Эксперты высказывают опасения, что автоматизация принятия решений — от выбора новостей до подбора карьерных советов — может привести к «когнитивной атрофии»: мозг теряет нейронные связи, ответственные за оценку рисков и генерацию альтернативных решений.

Будущее: случаев болезни Альцгеймера станет больше

Опрос Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ за 2022 год показал, что у 97% российских подростков есть смартфоны. Еще в дошкольном возрасте собственный смартфон появляется у каждого третьего (у 30% среди детей 3–6 лет). К 12–14 годам смартфоны имеют уже 90% детей. Согласно другой статистике, собранной «Яндекс Плюс» за 2023 год, каждый второй дошкольник в возрасте 5–7 лет имеет собственный телефон или планшет. Иногда это обусловлено необходимостью иметь гаджет для учебы. Но чаще гаджеты используются для развлечения или чтобы отвлечь ребенка, пока родитель отдыхает.

Опрошенные нами эксперты полагают, что пребывание в виртуальной среде может нарушить развитие когнитивных и социальных навыков у детей.

«Проблема заключается в том, что в норме, если говорить о естественном здоровом развитии вне цифровой среды, у ребенка должны постепенно сформироваться важные когнитивные навыки, свойственные только людям и дающие им важное преимущество в интеллектуальной работе. Их называют высшими психическими функциями. Это, например, произвольное внимание, позволяющее сосредоточиться на стимуле, который сам по себе может быть неинтересен, но крайне важен в долгосрочной перспективе — например, длинный и не сразу понятный текст. Или произвольная память, которая обеспечивает нам возможность запоминать факты, даже если для их запечатления и сохранения требуется приложить определенные усилия. При участии этих навыков развиваются сложные формы мышления, которые впоследствии помогают человеку выстраивать научную картину мира и выявлять объективные закономерности и связи между объектами и явлениями окружающей среды. Если человек целенаправленно обучается этим функциям с помощью взрослых и культурной среды, которая создает задачи для их развития, то у него есть шанс стать полноценным членом общества.

Но если человек растет в среде, где эти навыки не тренируются, а сама среда, наоборот, удерживает его на более ранних этапах развития, то высшие психические функции могут так и не сформироваться. Сейчас мы, к сожалению, наблюдаем именно такую ситуацию: ребенок получает свое первое цифровое устройство задолго до того, как научится самостоятельно управлять своим вниманием и памятью, из-за чего эти когнитивные функции оказываются обречены так и остаться недоразвитыми. Ребенок попадает в цифровую реальность, которая специально устроена таким образом, чтобы эксплуатировать непроизвольные познавательные процессы, работа которых зависит не от намерения самого пользователя, а от внешних условий, в данном случае — от целей разработчика конкретного приложения. В результате внимание и память пользователя управляются извне, а условия для более сложной работы: самостоятельного планирования деятельности, торможения сиюминутных реакций и осознанного поведения просто не создаются. В результате не формируются и сложные формы мышления», — поясняет Ольга Щербакова.

В таком случае человек вырастает в биологическом и социальном отношении и получает все права, которыми обычно наделяют взрослых членов общества. Однако психологически он остается незрелым.

В Лиссабонском университете в 2024 году установили, что цифровые технологии по-разному влияют на возрастные группы. Особо негативное воздействие неконтролируемое использование гаджетов оказывает на малолетних детей. Это может приводить к снижению концентрации внимания и академической успеваемости, социально-эмоциональным проблемам («цифровой аутизации»). Кроме того, крайне отрицательное влияние гаджеты оказывают на формирование навыков речевого взаимодействия. Причем, по данным исследователей, эти изменения уже можно объективно зафиксировать по состоянию мозга, и почему-то наиболее выраженные эффекты проявляются именно у юношей.

По словам Ольги Щербаковой, последние научные данные говорят о том, что у постоянных пользователей видеоплатформ, таких как TikTok, наблюдаются заметные изменения в тех областях мозга, которые принимают непосредственное участие в реализации высших психических функций и отвечают за оценку ситуации, принятие решений и планирование, — например, в орбитофронтальной области коры. Эта зона мозга также связана с реагированием на вознаграждение и эмоциональной регуляцией.

«Все это сводится к тому, что пользователи становятся гиперчувствительными к вознаграждению, которое субъективно переживается при потреблении очередной порции информации. Это делает людей зависимыми от постоянного притока нового контента и заставляет потреблять его в еще большем объеме, чему немало способствуют персонализированные рекомендации, которые отвечают их интересам и склонностям. Получается, что естественные когнитивные ресурсы человека, который вырастает в условиях постоянного воздействия алгоритмов, манипулирующих его вниманием и другими познавательными функциями, оказываются под угрозой и часто не дорастают до состояния, которое необходимо для понимания законов окружающего мира, а также создания условий для научных, технологических и культурных прорывов», — делает вывод Ольга Щербакова.

С 2060 по 2100 год частота случаев болезни Альцгеймера и связанных с ней деменций значительно превысит прогнозируемый экспертами рост в два раза и увеличится в четыре-шесть раз

Кроме того, все когнитивные навыки, которые были наработаны в детстве, требуют постоянной практики. Иначе они становятся рудиментом, поэтому страдают не только молодые пользователи, но и более взрослые люди, которые также «подсаживаются» на социальные сети, использование AI и т. п. Поэтому прогнозы на будущее не радужные. Основываясь на результатах своего исследования, специалисты Университета Уилфрида Лорье предполагают, что хроническая сенсорная стимуляция во время развития мозга может повысить риск развития болезни Альцгеймера и других видов деменции в более позднем возрасте. «Мы предполагаем, что с 2060 по 2100 год частота случаев болезни Альцгеймера и связанных с ней деменций (ADRD) значительно возрастет, намного превысив прогнозируемый центрами по контролю и профилактике заболеваний (CDC) рост в два раза и увеличившись в четыре-шесть раз», — отмечают авторы исследования.

Таким образом, выводы, которые предлагают нам ученые, лежат на поверхности: чтобы не допустить развития цифровой деменции, важно контролировать использование диджитал-устройств, сокращать общее экранное время, меньше сидеть в социальных сетях, отдавая предпочтение деятельности, которая тренирует мозг, например разгадыванию головоломок или чтению. А ребенку нужно фильтровать контент и в целом ограничить использования цифровых технологий, предлагая вместо них живое общение. Однако реализовать это легко только в теории: технологии проникают в нашу жизнь с колоссальной скоростью, подчас даже быстрее, чем ученые фиксируют опасность этих процессов. По большому счету степень собственной зависимости от диджитал-среды может регулировать только сам человек — если, конечно, он еще не успел заразиться цифровой деменцией.