Франция еще не успела оправиться от потери влияния на свою бывшею африканскую колонию Нигер, как пришла новая беда: в Габоне тоже произошел военный переворот. Временное правительство страны под названием Комитет по переходу и восстановлению институтов возглавил командующий Габонской республиканской гвардии генерал Брис Олиги. Африканский союз, ранее приостановивший членство Нигера в организации, приостановил также членство Габона, «решительно осудив» произошедшее. Но в отличие от Нигера Габону пока не грозят военной интервенцией, да и нет смысла: после пустых угроз в адрес новых нигерских властей в них уже никто не поверит.
С точки зрения Запада, военные свергли только что демократически избранного президента Али Бонго Ондимба (помещен под домашний арест). Однако фактически власть в Габоне передавалась по наследству, оставаясь более полувека в руках семьи Ондимба, и Комитету по переходу и восстановлению институтов действительно есть что восстанавливать.
Габон обрел формальную независимость от Франции в 1960 году и тут же получил своего первого президента Леона Мба, ранее баллотировавшегося в Национальное собрание Франции. В 1964 году военные, недовольные наместником Парижа, свергли президента, но военное французское вторжение в Габон «восстановило демократию» и вернуло к власти Леона Мба. После его смерти в 1967 году власть в стране автоматически перешла к вице-президенту Омару Бонго Ондимба (отцу недавно свергнутого президента). Французские компании, как и во времена колониализма, оставались монополистами в добыче полезных ископаемых Габона, что позволило его президенту Омару Бонго Ондимба стать ведущим коллекционером самой дорогой недвижимости Франции.
В настоящий момент французская группа Eramet контролирует 90% (около 5 млн тонн в год) добычи марганцевой руды в Габоне, а оставшиеся 10% поделили между собой китайская компания CICMHZ и индийская Coalsale Group. Всего в Габоне работает около 80 французских компаний, контролируя большинство отраслей экономики страны.
В итоге Габон имел противоречивые экономические показатели. С одной стороны, страна занимала третье место в Африке по показателю ВВП на душу населения, с другой — 39% из 2,2 млн населения страны живет за чертой бедности и уровень безработицы среди молодежи составляет 37%. Иными словами, около половины населения страны «не вписалось в рынок» и явно жаждало перемен.
Избавляясь от монопольного засилья французского бизнеса, подкрепленного французскими войсками, африканские страны получают возможность выйти на по-настоящему конкурентный мировой рынок. Это не означает, что эти страны автоматически ожидает бурный экономический рост. Все-таки французские инвестиции XXI века отличаются от экономической практики двухсотлетней давности: «всё в обмен на бусы». Сегодня значительная часть прибыли от продажи природных ресурсов оставалась в руках африканских лидеров, не спешивших инвестировать в свои страны. Смена власти в африканских странах отнюдь не гарантирует, что такая практика прекратится, но все же дает на это шанс.
Происходящие в Африке военные перевороты носят антифранцузский характер, а не антизападный, что становится одним из слагаемых их успеха. Например, в Нигере новые власти попросили покинуть их страну французский военный контингент и посла Франции. В то же время американские солдаты по умолчанию получили разрешение остаться на своей военной базе в Нигере. Таким образом, новые африканские власти фактически сталкивают интересы Франции и США, рассчитывающих занять ее место на Черном континенте. Кроме того, есть еще претенденты на это место: Китай и Россия. В итоге страны Африки превращаются в полноценных игроков на мировой арене, окончательно прощаясь со своим колониальным прошлым.
