Аборт для абсолютного большинства женщин — и юных, и молодых, и зрелых — это очень сложное решение, драма. Даже если в момент принятия этого решения женщина не осознает сложности вполне, воспоминание о своем преступлении перед жизнью настигнет ее — через год, два, десять лет, даже если не было медицинских осложнений. При этом лишать женщину права выбора в этом вопросе нельзя. И дискриминировать ее ограничением возможности сделать аборт только в госклинике и только после психологического собеседования и т. д. тоже неправильно: женщина не ребенок и не заключенная, надо уважать ее путь сомнений, ее решение и ее окончательный выбор. Лучше, конечно, если она имеет возможность разделить этот выбор со своим мужчиной и своими родителями.
Медики и демографы в один голос утверждают, что ограничения на аборты не повлияют на демографию. Более того, мы видим, что количество абортов в России начиная с 1990-х годов сократилось радикально. Прежде всего в результате распространения контрацепции. Тогда почему мы говорим именно об ИПБ как методе влияния на рождаемость? Скорее всего потому что хотим обострить моральный аспект проблемы нежелания иметь детей. Но думается, что именно с этим нежеланием, с недостаточной ценностью в общественном сознании детей, ценностью родительства, ценностью продолжения рода и надо бороться.
В головах девчонок, учившихся в институтах в 1980-е, мысль о необходимости стать матерью в достаточно раннем возрасте была распространена повсеместно. К концу института большинство из них имели ребенка. Независимо от того, был ли муж, был ли муж первый, была ли она из обеспеченной семьи или нет, собиралась ли делать карьеру или сидеть дома. Куда ушла эта норма и с чем это было связано? Никто это всерьез не исследовал.
Общее место — это произошло из-за расцвета потребительского отношения к жизни. Серьезные поступки теперь принято откладывать на более зрелые годы жизни. С этим как раз вполне можно и нужно бороться. Быть для кого-то источником жизни, счастья, быть кому-то должным просто по факту рождения — это не тяжкое бремя, это радость. И чем раньше ты эту радость испытаешь, тем больше у тебя будет шансов и возможностей подарить еще жизнь — и раз, и два, и три.
Пропаганда материнства и отцовства (куда же без равноправия в современном мире) может оказаться куда более полезной вещью, чем пропаганда контрацепции. Это вообще забавно, что, желая восстановить рождаемость, мы занимаемся пропагандой защиты от беременности, а не пропагандой радостей беременности и материнства.
Заходя в частные клиники, занимающиеся ЭКО, видишь ряды женщин под сорок, тревожно ожидающих: получится в этот раз или нет? У всех, конечно, своя история и свои причины, но невольно обращаешь внимание, что двадцатилетних там нет. И задаешься вопросом: а если бы вы решили родить в двадцать, может быть, все пошло бы по-другому? И сейчас вы бы уже готовились стать бабушкой?
Люди теперь живут долго. Это хорошо. Но это не значит, что надо откладывать взрослую ответственную жизнь на четвертый и пятый десяток. Это значит, что ты можешь активно поучаствовать в воспитании не двух, как в прежние времена, а трех, или даже четырех поколений своих потомков.
