На другой стороне, правда, это вызывает искреннее недоумение. В Абхазии почти невозможно найти политика или местного жителя, который не признавался бы в любви к России. В стране стоят российские военные базы, а в зоне СВО воюет интернациональный батальон «Пятнашка», основанный и во многом укомплектованный абхазами. А турецкие интересы в республике отметают принципиально.

После 2022 года Абхазия внезапно для себя оказалась на переднем краю «кавказского фронта», еще не горячего, но уже прогревающегося, на стыке отношений России, Турции и закавказских республик, то и дело принимающих у себя учения НАТО и США. Это пограничное состояние местные жители пока не ощущают и по-прежнему полны решимости построить успешное национальное государство в условиях социальной и инфраструктурной беды, катастрофической демографии и перманентных политических кризисов. Россия воспринимается единственным гарантом суверенитета, но и сама должна уважать границы абхазской независимости, уверены в Сухуме.

Пятнадцатого февраля в республике состоятся досрочные президентские выборы. Накал борьбы сумасшедший, много грязного пиара и подковерных интриг. Из пяти основных кандидатов на высший пост претендуют трое, они сохраняют примерно равные шансы выйти во второй тур. Каждый из них говорит о своей «пророссийскости», разница в том, как эти политики понимают интересы Абхазии в переговорах с Москвой.

Россию же пугает коррупция, нестройность вертикали, чехарда и смена кланов во власти: непонятно, с кем заключать «долгосрочные отношения» и как получить гарантии их поддержания. Долгое время у Москвы просто не было стратегии в отношениях с Абхазией, даже после признания ее независимости в 2008 году. Мы не форсировали наше сближение, возможно, из-за желания сохранить коммуникацию с Грузией. Сейчас в Тбилиси заговорили едва ли не об извинениях перед абхазами за предыдущие войны, поползли слухи, что Москва ищет компромисс, и жителей Абхазии такой разворот страшит. Не тем, что их страну вернут грузинам, а тем, что будет новая война. По отношению к Грузии здесь по-прежнему настроены воинственно. А вот к Турции — нет.

Мы же в первую очередь начнем с вопроса: а зачем Абхазия России?

Черноморская база

Для холодной России 215 километров береговой линии Абхазии с пляжами в субтропиках, безусловно, ценный актив. Но интересы туриндустрии отходят на второй план, когда речь заходит о военно-стратегическом преимуществе региона.

Из сочинского аэропорта до границы с Абхазией ехать 15 минут, а далее по прибрежной трассе, прижатой к морю горным хребтом и лишь частично переходящей в горные перевалы, 280 километров до грузинского Поти, 350 километров до Батуми и 390 километров до границы с Турцией. Для военной авиации России, базирующейся на самом крупном в Закавказье аэродроме в абхазской Гудауте, по прямой 350 километров до Тбилиси и немногим больше до нашей базы в армянском Гюмри.

У 7-й военной базы России, дислоцирующейся в Абхазии вот уже 30 лет, также есть объекты в Сухуме, Гаграх, в Кодорском ущелье, полигон и часть порта в Очамчире. Такие глубоководные гавани в Черном море у нас в дефиците, только Севастополь и Новороссийск. В минувшем году были противоречивые заявления о намерении создать в Очамчирском районе новый пункт постоянного базирования российского военно-морского флота.

В целом благодаря стратегическим выгодам Абхазии Россия имеет возможность усилить контроль восточной части Черного моря, распределять и оберегать суда ВМФ, держать под радиолокационным контролем Юг России и все Закавказье, а также часть турецкой территории и побережья, накапливать ударные силы для операций в данном регионе, обезопасить часть торговых коридоров «Север — Юг», использовать местные аэропорты как площадки подскока и место базирования ракетоносцев, создавать систему раннего оповещения о ракетном нападении, развертывать комплексы ПВО и береговой обороны для защиты своих южных границ, а также сохраняет удобные сухопутные выходы в южные районы Грузии и северные районы Турции.

Отзеркалив все эти преимущества, можно представить, какие возможности появятся у наших потенциальных противников, если абхазский плацдарм будет освоен странами НАТО или их партнерами. Потеря Абхазии будет означать прямую угрозу всему Югу России, и в некотором смысле ее стратегическое значение ничем не уступает украинскому плацдарму.

Есть ли основания беспокоиться о таком катастрофическом для нас геополитическом вызове? Теперь ненадолго отправимся в прошлое.

Абхазский фронтир

Мы не будем глубоко погружаться в историю Абхазии, пережившую все геополитические трансформации Восточного Причерноморья, но остановимся на некоторых нюансах, позволяющих увидеть следствия больших событий последних двух тысяч лет.

После египтян и греков удобные для мореходства воды и гостеприимные берега современной Абхазии освоили римляне. А к VI веку н. э. здесь воцарилась Византийская империя и широко распространилось православие. Считается, что оно имеет апостольское происхождение, так как на заре христианства здесь проповедовали апостолы (по преданию, Андрей Первозванный, Симон Кананит и, возможно, апостол Матфий).

Потеря Абхазии будет означать прямую угрозу всему Югу России, и в некотором смысле ее стратегическое значение ничем не уступает украинскому плацдарму

Следующий виток истории: наступление арабов на Византию, возникновение суверенного Абхазского царства при Леоне II, упадок и переход в состав единого Грузинского царства до XV века, борьба с монгольским нашествием, феодальные распри и значительное усиление Османской империи. В итоге турки с XVI века утверждаются в Абхазии основательно, обращая население в ислам суннитского толка, разрушая церкви и культурное наследие. Одно за другим следуют антитурецкие восстания, но безрезультатно, пока местные князья не находят защиту от османского гнета под крылом Российской империи: в 1810 году выходит манифест Александра I о присоединении Абхазского княжества. В Петербурге видели задачу установить прямое сухопутное сообщение от Анапы до грузинского Поти — к тому времени Грузия уже была частью империи, а вот окрестные земли, включая часть Северного Кавказа, оставались неподконтрольными России.

Спокойнее в регионе не становится: одна за другой следуют русско-турецкие войны. Сначала Абхазское княжество пользовалось автономией, затем на его месте был образован Сухумский военный округ, появилась военная администрация, начала действовать общероссийская система госуправления, возникла программа переселения казаков и выселения десятков тысяч представителей местных народностей в Турцию. Вместе с тем развивались экономика, дорожное и инфраструктурное строительство, образование. Российские правители также рассчитывали возродить на территории Абхазии центр православия для экспансии по всему Кавказу и защиты от мусульманского влияния (история Нового Афона).

Все эти преобразования не нравятся части жителей региона. Они поддерживают и восстания имама Шамиля, и турецкие десанты в ходе новых войн. Другие абхазские кланы воюют в составе российских войск. После кавказских войн и подавления восстаний во второй половине XIX века национальная карта Абхазии принципиально меняется. Абхазы, в основном последователи ислама, присоединяются к большому северокавказскому «мухаджирству» (то есть переселению; изначально этот термин применяли к мусульманам, которые переселились из Мекки в Медину вместе с пророком Мухаммадом).

Беженцев принимает в первую очередь Османская империя. На их место едут колонисты со всей России. К 1897 году абхазов в Абхазии остается 55% из 90% двадцатью годами ранее. Этот процесс длится несколько десятилетий. Абхазы-мухаджиры компактно расселяются и частично сохраняют идентичность, по некоторым данным, в современной Турции их насчитывается от 300 до 500 тыс. человек, хотя точных оценок нет.

Недолгий период мира, экономического спурта и бурного развития курортного комплекса прерывает революция — впрочем, ненадолго: советские вожди регион баловали вниманием. В состав СССР Абхазия вошла как суверенная республика, но в 1931 году утратила этот статус. Началась так называемая грузинизация Абхазской АССР: грузин подселяли на местные земли, в том числе вместо депортированных греков, абхазский язык вытеснялся из образования и делопроизводства. Согласно переписи населения 1989 года, население Абхазии составляло 525 061 человек, основными этническими группами были грузины (45,7%), армяне и русские, доля же абхазов составляла всего 17,8%.

Больше половины этих людей, в основном грузины, покинули свои дома и стали беженцами в ходе войны 1992‒1993 годов, когда Абхазия отстояла независимость в борьбе с Грузией. Российские военнослужащие пришли как миротворцы, возник хрупкий мир и непризнанная независимость — до самой «олимпийской» войны 2008 года, после которой суверенитет Абхазии официально приветствовали в Москве.

Столетиями Абхазия была воинствующим пограничьем между исламским югом и христианским севером. Борьба за имперские фронтиры, в том числе идеологическая, ментальная, никогда не прекращается, особенно если под боком существует такая экспансионистская держава, как Турция. Абхазы, один из автохтонных народов Кавказа, к тюркам, кстати, не имеют никакого отношения. Зато другая, панисламская идеология Анкары вполне применима к данному региону. Тем более что абхазы сегодня совершенно не религиозны, а значит, ислам здесь может и не встретить сопротивления.

Ключевые исторические вехи Абхазии отражаются в ментальности населения и часто транслируются в государственной идеологии. Например, среди памятных дат на пантеонах указывают не только постсоветскую войну и Великую Отечественную (тогда 55 тыс. абхазов ушли на фронт, треть не вернулась, а по числу героев и награжденных на душу населения абхазы заняли второе место в Союзе), но и репрессивные 1937‒1938 годы. Жива и память о мухаджирстве, без надрыва и претензий к империи, но как национальная трагедия.

А еще в Абхазии сложился культ суверенитета, и базируется он как на основании кровопролитной войны с Грузией, так и на многовековом опыте проживания в собственной стране, пусть и в постоянной обороне. Однако, когда абхазы получили настоящую независимость, внезапно оказалось, что опыта построения государственности вне клановой системы, процветавшей и в советские годы, у них нет. И в современных реалиях она не очень эффективна, особенно если преследовать задачу построения национальной автономии.

Демография в кризисе

После возвращения части беженцев, в том числе грузинских, население Абхазии почти на два десятилетия стабилизировалось на отметке 240 тыс. жителей. Растет смертность, в том числе младенческая, падает рождаемость и в городах, и в сельской местности. Снижается количество браков и растет количество разводов. Но самое неприятное — это старение населения и постоянное снижение численности работоспособной молодежи. Причем надо делать поправку на двойное гражданство, которое есть у большинства местных жителей: то есть гражданин числится и иногда проживает на территории Абхазии, но работает в России. Молодые люди стремятся еще во время учебы переехать через границу с билетом в один конец. С работой в Абхазии туго, и даже туристический сектор непривлекателен для современной молодежи.

Еще одна поправка — национальный вопрос. По данным Госкомстата, абхазы составляют только 51% всего населения, 125 тыс. человек. Примерно по 50 тыс. грузин и армян, 20 тыс. русских. Вся соль в том, что почти все грузины до сих не имеют абхазских паспортов, в том числе их не выдают детям после достижения совершеннолетия. Вместо этого — вид на жительство и часто грузинский паспорт под подушкой. С ним легче пересекать границу за медицинской помощью. Причем в Грузию за лечением едут и абхазы, иногда это проще и дешевле, чем в Россию. Для всех таких жителей Абхазии в Грузии работают специальные льготные программы в сфере не только медицины, но и образования. Но говорить вслух о таком не принято.

В отличие от бесправных грузин армяне имеют право голосовать (они важный электоральный фактор), становятся главами местных администраций и даже депутатами в Народном собрании, но среди правящих кланов их нет, как русских и представителей других народностей. Президентом страны по конституции может стать только абхаз.

При этом рождаемость в грузинских и армянских семьях выше, чем в абхазских, хотя для последних работают особые стимулы. Например, в стране есть программа материнского капитала (100 тыс. рублей за рождение первого, второго и третьего ребенка, 200 тыс. за каждого следующего), но она касается только абхазов, и деньги не выплачивают даже за рождение ребенка в смешанном браке. Есть данные, что половина всех детей рождаются вне территории республики, и можно предположить, что, скорее, в России, где материнский капитал значительно больше. Различные махинации с маткапиталом в Абхазии — история популярная.

Демография — больная тема для титульной нации, абхазы страшно боятся стать меньшинством в своей стране. Отсюда и напряженное отношение к раздаче паспортов и к продаже земли

Демография — больная тема для титульной нации, абхазы страшно боятся стать меньшинством в своей стране. Отсюда и напряженное отношение к раздаче паспортов и к продаже земли — в пожизненное владение ее может получить только гражданин республики.

Одним из решений данной проблемы стала программа возвращения репатриантов на историческую родину. Они могут получить паспорт Абхазии, землю и подъемные. Однако интерес к ней невелик, и часто такие «переселенцы» просто продают свой надел и возвращаются домой, как правило в Турцию.

Но можно представить ситуацию, когда несколько десятков тысяч абхазов-мухаджиров получат дополнительный финансовый стимул со стороны Анкары и основательно переедут в Абхазию. Учитывая демографический расклад, они могут стать влиятельной политической силой в республике, привести к власти своего кандидата, распространить ислам и отстоять интересы турецкого патрона, в том числе территориальные. В нынешних геополитических реалиях это совсем не фантастический расклад, но в Абхазии к нему пока не готовы относиться серьезно.

Истоки системы власти

Политическая история современной Абхазии — наглядный и типичный пример становления клановой демократии в национальной республике. Ее основателем и конструктором конституционных основ стал легендарный Владислав Ардзинба: он руководил армией и правительством во время войны 1992‒1993 годов, а затем дважды безальтернативно становился президентом. В 2004-м претендовать на высший пост ему не позволяло здоровье, а нити управления начали прибирать к рукам родственники и коллеги. Тогда возникла первая оппозиция в лице бывшего премьер-министра Сергея Багапша и бывшего министра внутренних дел Александра Анкваба.

Москва традиционно ставила на провластный клан и его кандидата Рауля Хаджимбу. На выборах он проиграл, результаты не признал, но гражданской войны удалось избежать при российском посредничестве. В результате Багапш стал президентом, а Хаджимба его вице. В 2009-м та же пара пошла на новые выборы, и Багапш снова победил, с еще более значительным отрывом. В Абхазии вообще его очень любят, и не только за роль в процедуре признания Москвой независимости республики в 2008 году, но еще за простоту и открытость. Последующие политики в Сухуме всенародным признанием уже не могли похвастаться. Политическая борьба с расширением кланового представительства разгоралась все ярче, и с тех пор (более 20 лет!) ни один президент в Абхазии не смог обеспечить передачу власти без политического кризиса.

В 2011 году, после внезапной кончины Багапша, на внеочередных выборах победу одержал вице-президент Александр Анкваб. Спустя три года его обвинили в намерении раздать грузинам абхазские паспорта, то есть в предательстве национальных интересов, и скинули с трона. После череды бескомпромиссных голосований в 2014 году президентом наконец стал Рауль Хаджимба. Растеряв поддержку, через пять лет он тем не менее опять пробрался во второй тур и победил с минимальным перевесом, но его соперник от клана багапшистов Алхас Квициния через суд добился отмены результатов голосования.

Новые выборы в 2020 году выиграл другой представитель багапшистов Аслан Бжания, а премьер-министром стал вернувшийся во власть Александр Анкваб. Но свой срок эта пара опять не досидела, и менее чем за полгода до очередных выборов оппозиционная коалиция через новые демонстрации и очередные штурмы правительственных зданий добилась смены диспозиции.

Легко проследить, как мелькают одни и те же фамилии в череде лидеров, принявших ответственность за судьбу Абхазии после войны за независимость. Разрушенная в ходе боевых действий республика стремительно нищала, становилась «серой зоной» для наркотрафика, контрабанды, криминала и бандитизма, а единственным способом для обогащения и работы социальных лифтов становилась принадлежность к правящим кланам, погрязшим в коррупции.

После 2008 года ситуация стала налаживаться, не без помощи России, которая организовала пограничный контроль, помогла соседу провести чистки в силовых структурах, прижала преступные сообщества. Стала восстанавливаться социальная инфраструктура и экономика, в том числе благодаря российским дотациям. Криминал вернулся в тень. Постепенно рос поток российских туристов, насыщая местный рынок спросом и деньгами. 

Абхазские политики и чиновники приложили руку к частичному восстановлению страны, но фундаментальных решений социально-экономических проблем и задач интенсивного развития не предлагали ― в общих чертах они отражались во всех предвыборных обещаниях, похожих друг на друга настолько, что избиратели перестали обращать на них внимание. При этом каждый политический клан, уходивший в оппозицию, немедленно прибегал к популистской риторике о высоких национальных интересах и искал повод обвинить оппонента в их предательстве.

Аслан Бжания, последний президент страны, не лучший и не худший в череде предшественников, не избежал этого сценария. Именно при нем Москва решила упорядочить свои расходы на поддержку республики, наладить контроль и изыскать способы найти взаимную выгоду. По данным абхазских властей, за 15 лет независимости республики Россия перевела Сухуму 110 млрд рублей финансовой помощи и 30 млрд на экономическое развитие. По сей день Москва обеспечивает порядка 30‒40% местного бюджета. В 2025 году — 5,2 млрд рублей. Эти деньги идут на пенсии, пособия, дотации бюджетникам. В республику поступает по льготным ценам электроэнергия, на которой работают популярные майнинговые фермы — при Бжании уже незаконные.

Осенью в общих чертах стали понятны требования Москвы: ратификация соглашения о признании и исполнении судебных и арбитражных решений по экономическим делам, соглашения о допуске российских инвесторов к проектам в республике и снятии ограничений для инвесторов на рынке недвижимости. Россия также предложила перейти к рыночной оплате электроэнергии зимой и осенью, а силовики потребовали информацию о политиках, действующих против российских интересов (как минимум двух депутатов уже лишили российского гражданства). Удалось провести через парламент скандальный закон о передаче России в собственность комплекса государственных дач в Пицундо-Мюссерском заповеднике площадью 186 гектаров.

Судя по всему, с Бжанией был достигнут компромисс по всем вопросам, но оппозиция не могла не принять такой пас от политического противника. Президента обвинили в предательстве интересов страны. На суд общественности вытащили инвестсоглашение: его трактовали как коррупционную сделку с рядом российских предпринимателей, подразумевающую передачу земли в иностранную собственность. Националистам объяснили, что под российскими паспортами в республику могут зайти грузинские интересанты. Мелкий и средний бизнес пугали уничтожением «дикой» туристической отрасли, народ — ущербом для экологии Абхазии.

У Бжании не было шансов. Россия отреагировала заморозкой дотаций и поставок электроэнергии. Однако интересно, что граждане республики не увидели в этом конфликте злой воли Москвы. Они винят своих политиков в неумении договариваться и отстаивать интересы страны — но вот в том, что эти интересы нужно защитить, у них нет никаких сомнений. И это важный, но не главный фактор выборов 15 февраля.

Кому не хватает уважения

Из пяти кандидатов на высший пост в Абхазии реально претендуют трое. Покинувшая властный олимп ситуативная коалиция кланов багапшистов и Бжании/Анкваба выставила вице-президента Бадру Гунбу. В его активе экономическое образование и относительно большой опыт работы в правительстве. Ожидается, что он продолжит выстраивать плотную работу с Москвой и способен находить компромисс с партнерами и оппонентами. Противники подозревают его в несамостоятельности и зависимости от стоящих за спиной клановых лидеров.

Главным противником Гунбы выступает Адгур Ардзинба, один из лидеров оппозиции, снесшей Бжанию, вице-премьер и министр экономики в эпоху президента Хаджимбы. Его считают почти прогрессистом: Ардзинба пытается заигрывать с молодежной повесткой, а когда-то пытался внедрить в Абхазии собственную криптовалюту и легализовал майнинг (это решение, конечно, видится неоднозначным). Сторонники считают, что он способен жестко отстаивать интересы Абхазии в переговорах с Москвой. Недруги говорят о его тесных связях с турецкими спецслужбами. Хватает в его оппозиционном кругу и маргинальных политиков, позволяющих националистические высказывания. Многие сомневаются, что Ардзинба сможет дистанцироваться от клановых интересов и стать президентом «для всех граждан».

Третий кандидат — Роберт Аршба, по образованию финансист. С 2013 года работал на «расстрельной» должности председателя Контрольной палаты: претензий к его работе не было, но и громкими выступлениями он не запомнился. На его стороне репутация честного патриота без компрометирующих клановых связей. Однако абхазы считают, что ему не хватает харизмы и лидерских качеств. Аршба пытается дистанцироваться от соперников и грязной борьбы в принципе и даже пообещал никому не отдавать свои голоса, если не получится пробиться во второй тур. Эта нейтральная позиция подкупает избирателей, и многие из них уже считают, что Аршба может пробиться в финальную двойку.

Все кандидаты — относительно молодые политики по абхазским меркам, однако говорить о смене поколений преждевременно, уж больно велико влияние старых кланов. В то же время запрос на обновление в обществе постоянно растет. Многие молодые люди уже открыто игнорируют выборы (хотя там есть графа «против всех», а в паспорт ставят штамп об участии в голосовании) и заявляют об усталости от постоянных политических кризисов.

И все же выборы в Абхазии остаются красивой традицией. Кандидатов выбирают сердцем, обращают внимание на красноречие, походку, внешний вид (Бжании до сих пор не могут простить фотографии в шортах). Очень важны открытые дебаты, которые, по сути, и закрепляют финальный выбор. Программы уходят далеко на второй план, а черный пиар обречен: слухи в маленькой республике разносятся быстрее информации из соцсетей. Учитывая, что все кандидаты подчеркивают намерение дружить с Россией, в представлении электората нет привычного деления на стабильную власть и «подрывную» оппозицию.

За неделю до выборов определились с приоритетами и в Москве. Бадра Гунба встретился с ключевыми министрами российского правительства по экономике, здравоохранению и иностранным делам. Вице-премьер Александр Новак заявил, что спорное инвестсоглашение будет пересмотрено и в нем будет обеспечен «баланс взаимных интересов, в том числе населения и бизнеса Абхазии».

В Абхазии ждут уважительного отношения от большого и сильного соседа. Здесь популярна идея о заключении Союзного соглашения, как с Белоруссией. Возможно, политическая интеграция должна предшествовать экономическому взаимодействию. Жители республики не против российских инвесторов, но хотят защитить свою землю от поглощения. Они хотели бы работать и платить налоги, самостоятельно формируя бюджет страны, но просят рабочие места и развитие современной инфраструктуры.

Не меньше, чем от России, граждане Абхазии требуют уважения от собственных политиков. А те, в свою очередь, должны не только услышать своих избирателей, но и выстроить взаимоуважительные отношения в рамках системы власти и уважать ее конституционные основания. Это важно в том числе для укрепления стабильных отношений с Россией.

Грядущие выборы — очередной экзамен на этом пути: многие опасаются, что они могут закончиться уже печально привычным штурмом государственных зданий и беспорядками.