Андрей Могучий — один из тех режиссеров, кому удаются масштабные постановки, не похожие на спектакли, какие зритель привык видеть на театральной сцене. Это на редкость необычное зрелище, как правило с замысловатым сюжетом и причудливой сценографией, которая от спектакля к спектаклю становится все более сложносочиненной. Кажется, что он выжимает из театра все возможности, какие у того есть, и создает нечто захватывающее, но не укладывающееся ни в какие стереотипы. И все же это скорее классический театр, чем кинематограф, несмотря на то что, например, в «Материнском сердце» действие транслируется на экран. Но тот находится в верхней части плоскости, разделяющей сцену и зрительный зал. Зритель видит на нем лишь отдельные фрагменты, показываемые крупным планом, и только если поднимет голову, отвлекаясь от общей картины происходящего.
Сказка про Авдотью Громову
Текст, послуживший основой для спектакля, — еще один фактор, который работает на восприятие происходящего на сцене как чего-то экстраординарного. «Материнское сердце» поставлен не по пьесе, а по сценарию Светланы Щагиной, написанному по мотивам текстов Шукшина, Елены и Николая Рерихов, со стихами Козьмы Пруткова — более странное сочетание авторов трудно себе представить. Но после того, как их сочинения усилиями сценариста сливаются в единое целое, начинает казаться, что они как нельзя лучше подходят друг другу. Более того, возможно, именно приземленные, ехидные и сверхэмоциональные тексты Шукшина вместе с нравоучительной мистикой Рерихов и изысканным абсурдом Козьмы Пруткова и способны дать такой сногсшибательный эффект. Однако этот текст таков, что его трудно представить в постановке другого режиссера и тем более в другом театре. В нем каждое слово пропущено через авторское, очень причудливое восприятие мира — упрощенно его можно описать как сказочное. Да, «Материнское сердце» — сказка. В ней есть волшебство. Но это сказка нового времени.
«Сказка про последнего ангела» — название московской постановки Андрея Могучего на сцене Театра Наций, в которой главные герои путешествуют из провинции, преодолевая немыслимые препятствия, в столицу. В этом спектакле Россия предстает мистическом пространством, где имеют смысл только иррациональные поступки. В «Материнском сердце» он использует ту же формулу: снова путешествие по России, на сей раз матери ради спасения сына от тюрьмы — тот собрался жениться, но перед свадьбой поехал в город и там ввязался в драку. Его мать едет на мотоцикле «Урал» (узнаваемого дизайна) и с его помощью выручает то одного, то другого персонажа, которым надо куда-то срочно ехать, и этот мотоцикл для них последняя надежда успеть. Андрей Могучий не упускает эту деталь: мотоцикл с коляской, примета сельской жизни второй половины прошлого века, превращается у него в символ России, которым прежде была тройка лошадей, воспетая Гоголем в «Мертвых душах», и едет на нем не только Чичиков, но и Авдотья Громова — женщина, стремящаяся спасти свое нерадивое дитя.
